Анна знала — при дворе ходили упорные слухи, что наследник буквально разрывается между двумя фронтами (император назначил сына главнокомандующим гвардейским и гренадерским корпусами, вследствие чего Александр отвечал и за участие гвардии в крымской кампании, и за защиту балтийского побережья от Выборга до Невы) из желания оказаться вблизи Натали Репниной, но разговоры эти были безосновательны. Неугомонная в развлечениях и спорах, Наташа была непреклонна в принятых ею решениях. Да, Александр писал ей, но она сообщалась с ним так же сухо и доброжелательно, как ответила сейчас и Анне, скрываясь за холодностью тона и уклончивостью фраз, так что в порыве отчаяния наследник принужден был воззвать к недавней возлюбленной — «сердце мое разрывается от одиночества и горя», — но призыв этот не был должным образом оценен: Наташа не вернулась.
Это примирило бывшую фрейлину с ее госпожой, и Мария даже отправила как-то Наташе письмо с выражением искренней озабоченности о здоровье ее супруга, находившегося в самом центре военных действий. Репнина ответила вежливым пожеланием Ее высочеству благополучия — Мария опять ждала ребенка: она только что родила дочь, названную ее именем, и вот снова (спустя восемь месяцев!) в семье наследника ожидалось пополнение. Опытный придворный врач говорил, что на этот раз у Марии родится мальчик, и уже придумано для него было имя — сына намеревались крестить Сергеем.
То памятное письмо к Репниной было благородным и вполне искренним жестом доброй воли той, кто справедливо чувствовала себя обманутой — и как подруга, и как госпожа. Но, с другой стороны, Мария считала своим долгом объявить, что полагает слухи о поездках наследника на юг, дабы увидеться с Репниной под предлогом военной инспекции, оскорбительными, тем более, в такие тревожные и тяжелые для страны годы. В действительности жертва Наташи оказалась не напрасной, а война завершила освобождение Александра из-под гнета очередной любви. Целиком поглощенный государственными и семейными заботами, постепенно вытеснившими из души и сердца наследника образ прекрасной беглянки, Александр не то, чтобы забыл свое, еще недавно столь пылкое чувство, но удалил его в самые заветные уголки памяти, сохраняя чудесные воспоминания о Натали и продолжая жить без нее.
Размышления об участи княжны на какое-то время отвлекли Анну от ее собственных раздумий о предложении Михаила, и теперь, каждый раз спускаясь утром из своей комнаты в Зимнем в апартаменты Ее высочества, она думала — как могло случиться, что этот путь стал для Репниной крестным ходом? Как могла она, благоразумная и благородная, допустить, чтобы мукою для нее оказались встречи с той, кому княжна преданно служила многие годы? И кто виноват, что разрушена была самая завидная при дворе наследника дружба, — влюбчивый характер Александра, слабость душевной обороны Натали или причина в своенравном и искусительном чувстве, которое не знает сословных различий и правил?
Любовь? Что она — дар или испытание? Собственный жизненный опыт убеждал Анну в последнем — мир воцарился в ее душе и в семье, когда улеглись все волнения страсти. Но значит ли нынешнее спокойствие Репниной, что она излечилась, и сможет ли ее пример остановить Александра и навсегда вернуть его в лоно семьи? Анна знала: при всей своей внешней схожести с отцом, не симпатизировавшим впечатлительным натурам и не склонным к иным отношениям вне брака, кроме как необязательным, наследник был добр и жаждал постоянства — во всем, в том числе и в личных привязанностях.
Мария, однажды заметив сосредоточенность баронессы на своих мыслях, спросила, что тревожит ее верную фрейлину, и Анна вынуждена была укрыться от опасных расспросов, рассказав Ее высочеству о письме князя Репнина. И Мария оказалась единственной, кто заговорил с Анной о главном — о ее собственных чувствах, а не о логике и житейской необходимости.
— Полагаю, вы боитесь не того, чтобы вполне соблюсти общественные законы и приличия, — задумчиво промолвила Мария, внимательно выслушав Анну. — Мне представляется, что ваше волнение вызвано иной причиной: вас беспокоит, не окажется ли новый брак не просто формальным решением, а станет новым чувством — против того, что вы испытывали к вашему погибшему супругу, — и не слишком ли мало времени прошло, чтобы этому чувству прорасти и утвердиться.