Татьяна с Никитой, как могли, утешали Анну, в слезах горевавшую на могилке Варвары, но плакала она не столько по усопшему другу, сколько о своей судьбе, и вспоминала наставление старой няньки, убеждавшей ее поскорее начать новую жизнь. Только разве можно было начать все с начала, повинуясь лишь воле своего государя, а не по велению сердца и движению души? Смириться с тем для нее было трудно и оттого Анна, наблюдая, как крепят на задворках кареты ее дорожные баулы и чемоданы, ощущала под ногами кружение, а в груди — пустоту, заполнить которую, как она думала, уже никому не было возможно.
Полегчало ей через месяц дороги. Офицер Вельский, приданный ей в попутчики и для охраны, оказался на редкость доброжелательным и терпеливым. Он умел помолчать, но всегда был готов развлечь свою спутницу незатейливой и ловкой беседой, обходя опасные темы и не опускаясь до банальности. Анна чувствовала его искреннее сострадание — выдержать такое путешествие не каждому было по силам, но Вельский советовал ей отрешиться от горестных переживаний и отнестись к происходящему философски. Он неплохо знал края, что они пересекали, и был весьма начитан, а, так как путь их лежал через Оренбург, то Вельский много цитировал Пушкина и однажды пытался уверить Анну, что почтовая станция, где они только что ночевали, — та самая, где проезжал как-то и Гринев из повести о капитанской дочке.
С легкой руки Вельского Анна окрестила свое путешествие литературным, и, так как жили они большею частью обособленно, останавливаясь на частных квартирах, то Анна с удовольствием расспрашивала хозяев о местных легендах и даже принялась те рассказы записывать. Вельский, которому Анна читала свои заметки, кроме всего прочего, проявил еще и недурной вкус к словесности, дополняя ее повествование репликами — легкими, ироничными и порою весьма остроумными. Лишь однажды взор его затуманился — в даме из случайных проезжих, с кем они время от времени пересекались на почтовых станциях, Вельскому почудилось сходство с женою и на краткое время любезность и праздность изменили ему, но видение исчезло, и офицер до самого завершения их совместной поездки более уже не тревожил Анну столь внезапной и резкой переменой настроения.
Новый год и Рождество встречены ими были в Томске, где Вельский передал свою ответственность другому офицеру, и Анна с сожалением рассталась со своим ненавязчивым и приятным в общении спутником. Прощаясь, он целовал ей руки и назвал вашим сиятельством Анастасией Петровной, чем немало удивил своего коллегу, которому в предписании охраняемая особо была представлена мещанкой Платоновой Анною, но по службе своей новый сопровождающий тоже был неплохо обучен и кроме вида ничем другим недоумения своего выказывать не стал. И, хотя в проявлении заботы ротмистр Гордеев был менее искусен, но в его молчаливости Анна вскоре нашла и свои выгоды, предаваясь всю дальнейшую дорогу до Читы наблюдениям и размышлениям.
Анна впервые с такой ясностью оценила невообразимые просторы российские, их исключительную красоту и непохожесть одних мест на другие. И невольно созерцание этого величия отодвинуло на второй план ее собственные переживания и горести. Анна не знала, что ждет ее впереди, но возникшую приподнятость настроения не могли умалить ни ледяные февральские ветры, ни снежные заносы на дорогах, ни казавшееся бесконечным ожидание попутной погоды.
Из всех городов Иркутск понравился ей более других, Чита же произвела слегка мрачное впечатление, хотя долго оставаться ей там не пришлось — едва сошел амурский лед, Гордеев представил ее капитан-лейтенанту Коростылеву, чей корабль должен был доставить ее на Сахалин, а оттуда в Японию, где Анна, как предполагалось, пересела бы на корабль Российско-американской компании, идущий на Аляску.
Возглавляемый Коростылевым пароход-фрегат «Америка», хотя и вооружен был соответственно своей принадлежности военному ведомству, шел в Японское море с исследовательскими целями. Находившиеся на его борту офицеры — все выпускники Морского кадетского корпуса — увлечены были географией и составляли не только подробную карту приамурских земель, но и мало изученных еще территорий приморского побережья — среди задач, стоявших перед Коростылевым, был поиск мест для будущих флотских баз и новых поселений.