— У нас есть неделя. Я считаю, что этого времени вполне достаточно, чтобы разъяснить оставшиеся неразрешенными два вопроса: первый это — смерть Колмакова, а второй — мотивы.
Перегудов согласно кивнул, он в отличии от молодого капитана, напротив загорелся делом громовского серийного убийцы с еще большим энтузиазмом, чем в самом начале их расследования.
— Мы проверили все контакты жертв и подозреваемого — между жертвами никакой связи, они не были знакомы между собой. Поэтому мотив похоже один — никакого смысла в совершенных преступлениях.
— И меня это тревожит, — Астахова нарисовала схему, прикрепив в центр портрет Колмакова. — Есть три основных мотива: месть, ревность и личный. Я бы склонялась к третьему, пока неясному. Возможно, Колмаков убил их из-за психологических патологий. То есть, действительно был психом.
— Жертвы между собой не связаны, — напомнил Максим. — Это похоже на поведение серийника.
— А вот с Паниным всё более менее ясно, — прикрепила она рядом портрет покойного капитана. — В том, что его убил Колмаков — никаких сомнений и мотив однозначный — скрыть свою причастность к убийству Карины Киреевой.
— Колмаков мог убивать женщин из ненависти и мести, — озвучил свою версию Дорошев.
— Вполне вероятно, — согласилась с ним Астахова. — Первую убил в состоянии аффекта, что объясняет орудие убийства, дальше — вошел во вкус.
— Верно, — Максиму нравилась эта версия и хотелось поскорее закончить. — С третьей жертвой не успел совершить половой контакт — кто-то помешал. Как только мы приехали, жертвы прекратились, потому что испугался. Когда понял, что мы вышли на его след, в панике выкопал тело Киреевой, его застал Панин. Колмакову пришлось убрать свидетеля. А потом в панике покончить с собой.
— Вот здесь я не соглашусь, — возразила Лариса Георгиевна. — Столько времени он держался, практически, у нас на виду, продолжал работать в полиции. Вы только представьте насколько циничный, эгоистичный, себялюбивый, а такие ни за что не смогут причинить себе вред. А ты что скажешь, Миша?
Всё это время молчавший Перегудов наконец-то отвлекся от изучения материалов дела, а именно биллинга звонков подозреваемого и устало взглянул на нарисованную Астаховой схему. Он отложил бумаги и таинственно поведал о своих предположениях:
— Я думаю, есть еще один важный свидетель, мы с самого начала шли в ложном направлении, потому что игнорировали существование человека, способного ответить на многие вопросы.
— Ты о ком? — удивилась Астахова, понятия не имея о ком речь, а ей не нравилось выглядеть глупой, ей хотелось всегда быть умнее всех. — Михаил Алексеевич, вы не могли бы озвучивать предположения конкретнее?
Но Перегудов плевал на задетое самолюбие полковницы, в первую очередь он оставался человеком, к сожалению, обычным без сверхспособности повернуть время вспять. А если бы мог, то обязательно бы изменил последующую цепочку событий, приведшую к необратимым последствиям.
— Я сейчас всё объясню, пусть пока допросную подготовят, — сказал он коллегам. — Ночь предстоит длинная.
Темные кабинеты районного отдела внутренних дел опустели, многие закончили свой трудовой день и спешили в переполненных трамваях и маршрутках домой, к семье, детям, телевизору, кто-то не радостно предвкушал вечер у плиты, тем не менее умиротворенно и даже в какой-то степени счастливо принимая жизнь такой, какая она есть.
Тишина воцарилась в длинных, плохо освещенных коридорах и шаги Дорошева отдавали эхом по всем этажам.
Он успел как раз вовремя, Валюшкина закончила свой обычный ритуал проверки штекеров и розеток и достала ключ.
— Максим, вы еще не ушли? — удивилась она, хотя прекрасно видела капитана перед собой.
— Алена, нужна ваша помощь.
— А что случилось?
— У нас появился важный свидетель, нужно вести протокол допроса. Поможите?
Разве она хотя бы когда-нибудь кому-нибудь отказывала?
— Да, разумеется, — замялась стажерка у двери. — Закрывать?
— Оставьте пока, — вяло махнул рукой Максим.
Она покорно следовала за ним, как бедная овечка на заклание. По дороге не встретили ни одной живой души, похоже в этом мрачном здании никто не желал задерживаться надолго. Кроме Астаховой и Перегудова, те сидели в допросной и ждали не пойми чего или кого. Максим зашел и пропустил вперед Валюшкину. Она направилась на свое рабочее место. Вдруг Перегудов остановил ее.
— Алена, сядьте, пожалуйста, напротив, — указал он на стул, место для подозреваемых.
Стажерка потупила глаза в пол и молча села, помрачнело лицо, втянула шею в плечи, будто приготовилась послушно принимать избиение. Но она точно понимала и осознавала происходящее, готовая так же покорно принять свою судьбу и наказание.
— Алена, где вы были в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое? — это была та самая ночь, когда Колмаков разбился насмерть.
Она подняла глаза, в них дрожали слезы. Ночь действительно, предстояла длинная, то что громоздилось в душе, рвалось наружу. Пришло время рассказать правду.
Обида, сожравшая душу
Зачем он так делал? Пропадал и возвращался обратно, проходил мимо на работе, будто и не замечал, равнодушный и холодный, словно айсберг.
У Алены буря в душе, менялась затишьем, но никогда это затишье не выглядело столь зловещим, как в ту трижды проклятую ночь.
Она бродила тенью, мать, погруженная в себя, не замечала психического состояния дочери, граничащего с безумием. Иногда лишь напоминала: “Ты поешь, а то совсем исхудала, одни кости торчат”.
Алена не могла ни есть, ни пить, мучилась бессонницей и все время думала об Олеге. Зачем он так с ней? Почему? Она любила его больше жизни, никогда и ни с кем ей не было так хорошо, словно нашла себя. Но Олег просил оставить его в покое и не преследовать.
Разве она могла? Алена слишком глубоко погрязла в огромном и бездонном болоте под названием любовь.
Поздно вечером, ближе к одиннадцати пришло сообщение. Алена уже легла, но тут же вскочила и дрожащей рукой взяла телефон.
“Не спишь?” — спрашивал Олег, в конце добавив смайлик.
“Нет, а что?” — отправила она и с нетерпением ждала ответа.
Спустя пару минут он снова написал: “Хочешь — приходи ко мне”.
Она безумно хотела, лишь бы увидеть, снова обнять, ощутить на своих губах вкус его поцелуя. Алена, не думая, собралась, мать крикнула из спальни:
— Куда на ночь глядя?
— Не спится, пойду прогуляюсь.
Мать не стала приставать с расспросами, с постели подниматься сил не было.
Глупая овечка вызвала такси, так спешила к любимому. По дороге спросила: “Что-то взять?”. Иногда он просил привезти пару литров пива или бутылку водки. В этот раз ничего не ответил, молчал. Сообщение прочитал, но вопрос проигнорировал.
Алена быстро расплатилась без сдачи, таксисту сегодня повезло. Подошла к домофону и набрала номер квартиры Олега. В ответ — тишина. Она звонила в домофон, на телефон — бесполезно.
Он снова обманул ее, использовал. Сколько это будет продолжаться?
Алена хваталась за голову, рвала на себе волосы от отчаяния и обиды. Как могла она ему поверить и приехать? Для чего? Чтобы постоять под окнами пустой квартиры? А он в это время где-то развлекается с другой? От мысли о сопернице Алёну бросило в жар, больно уколола в самое сердце ревность.
Не замечая перед собой ничего, словно в тумане, она брела по улицам, глотая слезы, не в силах совладать с разъедающей душу обидой.
Сама того не осознавая, Алена искала его и нашла. Это получилось случайно, а может злой рок управлял в тот момент несчастной и привел ее к месту, где всё произошло, на Привокзальную площадь.
Она узнала бы его с закрытыми глазами, среди тысячи похожих лиц. Стоило лишь взглянуть на отдаляющийся силуэт — сердце ёкнуло. Алена пряталась в тени и наблюдала, не смея подойти ближе, вдруг опять прогонит.