Подруга проснулась в не себя от счастья, вчера ей впервые признались в любви и даже кое-кто обещал жениться. Она смущенно натянула простынь до подбородка и уставилась на возлюбленного кротко и еле дыша.
— Ты это, короче, — растерялся казанова, — кофе будешь?
Ему как-то и жаль было закомплексованную стажерку, и обидеть не хотелось, поэтому Олег решил спустить ситуацию на нет, впрочем, как всегда.
Алена всё утро молчала и не сводила влюбленных глаз с капитана. Еще чуть-чуть и дыру протрет на его красивом мужественном лице. Колмакову это начинало надоедать: пьет кофе и пялится, при этом глупо улыбаясь; одевается и смотрит; в лифте, в машине, по дороге глаз не сводит.
В коридоре райотдела он все же не выдержал:
— Аленушка, пожалуйста, прекрати на меня так странно смотреть.
Трудно передать словами, что испытала в эту минуту влюбленная девушка, чье имя никогда и никто не мог запомнить.
— Хорошо, Олег, — кивнула глупышка, улыбнулась на прощание и заняла свое рабочее место.
***
Спецгруппа из Москвы разместилась за столом в кабинете дознавателя Птушкина, самого же Птушкина переселили на первый этаж, где он успешно затерялся среди дежурной, допросной и вечно неработающих туалетов.
Ни Астахова, ни Перегудов, ни Дорошев не сдвинулись в деле громовского серийного убийцы ни на йоту, они продолжали охреневать, а другого слова нету, потому как все материалы дела, улики и прочее кто-то залил сладким кофе, потом видимо сушил феном, затем подтасовал, перепутал и в итоге получилось черти что, осталось только бантик прицепить, ну чтобы красивее было.
В углу застывшей мумий сидела стажерка, все трое настолько привыкли к ее немому присутствию, что уже внимания не обращали, говорили при ней не стесняясь. Иногда Перегудов посматривал на нее исподтишка, чем вгонял в краску и ступор. Астахова и вовсе не трогала убогую, один лишь Максим контактировал с ней, периодически обращаясь с просьбами что-нибудь отксерить или сделать кофе. Но просил он всегда исключительно вежливо, будто хорошего друга об одолжении.
— Аленка, — обратился Дорошев к стажёрке, — а не выпить ли нам кофейку.
— Да, конечно, Максим Леонидович!
Она мигом вскакивала и готовила всем кофе, кроме себя.
Панин неделю не выходил из запоя, брал специально для этого отпуск и сидел на даче отшельником, бухал с утра до ночи, пока жена не приехала и не отметелила хорошенько. С женой Виталику повезло — Зинаида огонь, а не баба, но вот рука тяжелая. Теперь избитый муж старался замаскировать фингал под глазом с помощью косметики, но так как он в женских премудростях не разбирался, подходящий тон подобрать не сумел.
— Здоров, Олежек! — поприветствовал друга, войдя без стука в кабинет.
Колмаков оторвался от смартфона и удивленно уставился на пятнистый лик коллеги.
— Виталь, а чё у тебя с харей?
— А! — махнул рукой Панин. — Язва!
Олег не совсем понял, вроде как прободная язва — это болезнь желудка, а не кожи.
— На морде язва? — все же уточнил Колмаков.
— Морда — у тебя, а у меня избитое жизнью лицо!!! — поставил Панин на место коллегу-хама.
— Ага, жизнью, — ехидно усмехнулся мужчина. — Зинаида приложилась?
— Я ж тебе и говорю — язва! — эмоционально пояснил Виталий Егорович.
Колмаков понимающе рассмеялся, хотя совсем не искренне. Ему закоренелому холостяку было невдомек — как можно добровольно нацепить на себя брачные кандалы. Это каким дебилом надо быть, чтобы по своей воле жениться, настрогать детей и до конца своих дней хранить верность одной единственной женщине.
— Слышь, Олежа, — вполголоса заговорил Панин, наклонившись ближе, — ну что тут эти москвичи?
— Не знаю, — тоже тихо ответил Олег, — никто не знает.
— Сейчас узнаем! — весело объявил капитан и загадочно подмигнул.
Он отправил сообщение “Зайди в кабинет Колмакова! Срочно!” контакту “Овечка”, придерживая разбухшее пузо и довольный развалился на стуле.
Девушка явилась спустя пару минут и подозрительно посматривала в сторону Колмакова.
— Рассказывай, что москвичи задумали? — с ходу спросил Панин, пренебрегая излишними церемониями.
Олег игнорировал присутствие стажерки, уставился снова в экран смартфона.
— Разрешение на эксгумацию готовят, — проблеяла Овечка и зыркнула на притихшего Колмакова.
— Во ё*нутые, — эта новость ошарашила Панина, он до последнего надеялся, что до эксгумации дело не дойдет. — И что они?
— Ждут письмо от министра, потом вызовут родителей убитых.