— Две недели, — предупредил он майора. — И про наших девочек забудьте! И близко к могилкам не подходите.
Следователь вроде согласился, понуро опустил голову, развернулся и молча вернулся в райотдел.
Чему быть, того не миновать
Перегудову пришлось пойти на попятную, дабы утихомирить конфликт с местным населением. И Астахова это прекрасно понимала, к сожалению, других вариантов она тоже не видела.
Все трое никак не могли приступить к работе после бурного утречка и такого теплого приема местных. Сидели пили кофе и делились мнением о наличии умственной отсталости у местных.
— Я подобного еще не встречала, — шокировано повторила Астахова. — Вопиющая дикость.
Мужчины что-то промычали, каждый думал о своем. Так к примеру Дорошев мечтал поскорее вернуться домой, подальше от средневековья.
В двери кабинета тихо постучали, все трое отвлеклись и Лариса Георгиевна громко сказала: “Войдите!”.
К ним вошла маленькая женщина, щуплая и болезненная. Неуверенно поздоровалась и представилась:
— Я мать Карины Киреевой, дежурный посоветовал к вам обратиться. Вчера вас не застала, пришла еще раз.
Астахова быстро смекнула — женщина пришла неспроста.
— Конечно, проходите, присаживайтесь, — предложила она любезно.
Киреева неловко присела на краешек стула и дрожащей рукой достала из сумочки пару скомканных бумаг.
— Вот, пожалуйста, примите. Это мое заявление с просьбой возобновить дело моей дочери, а это разрешение на эксгумацию. Я всё-таки настаиваю, пусть и за свои деньги придется повторно хоронить.
— Что, простите? Кто вам сказал про повторное захоронение? — удивилась Астахова.
— Как кто? Ваш коллега — Панин. Он меня вчера битый час стращал всевозможными последствиями.
— Что? — глаза следовательницы полезли из орбит. Так вот значит кто воду мутит!
Все трое мгновенно всё поняли, приняли заявление матери убитой и тут же отправились в кабинет к полковнику с требованием немедленно созвать внеплановое совещание. Похоже удача в этот раз переметнулась к следственной группе из Москвы, оставив ничего не подозревающего Панина с носом.
Сам Виталий Егорович, как и прежде, в прекрасном расположении духа вошел в кабинет полковника, открыв дверь, едва ли не с ноги. Правда слегка поумерил пыл и даже икнул, заметив серьезные лица столичных коллег. Тут же копчиком почуял неладное и морально приготовился к взбучке.
— Как вы это объясните? — подсунула ему под нос заявление Киреевой старший следователь СК, где заявительница подробно описала суть ее последнего разговора с капитаном и его угрозы.
Панин мельком взглянул на полковника, тот отвел глаза. Помогать своему лучшему сотруднику он не собирался, что значило — сам заварил, сам и расхлебывай.
— Ложь, — опроверг слова Киреевой капитан и демонстративно отбросил заявление.
Астахова промычала “угу”, другого ответа не ожидая.
— Я требую принять заявление гражданки Киреевой, — громогласно заявила руководитель группы, — и провести служебное расследование по факту злоупотребления капитаном Паниным служебного положения.
Лицо полковника покрылось испариной, дело приобретало куда более серьезные последствия, чем он мог представить.
Сам виновник треволнений побагровел и буравил глазами Астахову, уже во всю силу ненавидя высокомерную коллегу.
— Какое еще расследование?! Вы в своем уме, барышня? — наехал он на нее.
Ту нисколько не задело хамство недобросовестного следователя, его реакция была вполне предсказуемой.
— Иначе я буду вынуждена сообщить о нарушениях в Москву, — добила своим заявлением Астахова.
— Да сообщайте куда хотите! — разошелся Панин не обращая внимание на предупреждающий взгляд полковника. — Ты смотри приехали, права качают! Кто вас звал вообще?! Мы давно бы без вас преступника поймали! Херней какой-то занимаетесь: то девок, бля, давайте выкапывать из могил, то каких-то ненормальных мамаш допрашивать. — Он начал неистово передразнивать коллегу: — “Я требую служебное расследование”! А больше ничего не надо?
Склонившись почти над лицом женщины, эмоционально выкрикнул при этом оплевав:
— В Москву свою езжай и там требуй! Я тут между прочим один из лучших следаков! На мне весь отдел держится! А ты своим псам будешь требования предъявлять, ты смотри какая!
Перегудов подался вперед, намереваясь кое-кому настучать по лбу. Максим тоже заелозил на стуле, чувствуя бешеный накал страстей; Брагин жевал губы, гадая чем все-таки закончится представление и всё еще не зная, чью сторону принять. Одна лишь Астахова и бровью не повела, спокойно, ровным голосом спросила: