— Всё, — промямлила Валюшкина.
— Что всё? — гневно выпалил мужчина.
— Ближе нельзя.
— Тьфу! — плюнул на нее раздосадованный следователь. — Так, а где они уходят включи!
Девушка послушно выполнила команду.
Этот фрагмент был и вовсе с помехами. Яркое расплывчатое пятно, по всей вероятности Анжела, двигалась вглубь перрона. И за кем следовала девушка — не разглядеть.
Панин откинулся на спинку стула и тяжко вздохнул.
— Ну вот что ты мне тут наплела? — отчитал неопытную стажерку. — Кто, куда уходит? Ничего же не видно! С чего ты взяла, что девчонка пошла за кем-то, а не сама?
— Я просто предположила, — пробормотала Валюшкина.
— Что? — Виталий Егорович чувствовал бешеное раздражение.
Эта мямля, у которой молоко на губах не обсохло; глупая малолетка, будто искавшая смерть — всё это нарушило душевное равновесие лучшего работника отдела.
— Пошла…работать! — он хотел сказать другое, но сумел сдержаться.
— А как же запись? Приобщать к делу?
— Что там приобщать? Ничего не видно!
Он бы снова разорался, к счастью, в кабинет вовремя постучали.
— Виталий Егорович, пришли родители убитой с Привокзальной, — доложил дежурный.
Панин почесал лысеющую макушку, подумал-подумал — кому бы доверить опрос. И решил занятся этим делом сам — поговорить он любил.
— А кто такие? — спросил у дежурного, тот сразу понял, что начальник имеет в виду.
— Да обычные работяги.
“Еще лучше”, — с такими можно построже, сделал вывод следователь и пригласил убитых горем родителей в личный кабинет.
Битый час он с ними беседовал, отец еще более менее адекватно реагировал на жесткие вопросы, а мать рыдала безутешно. В конце концов пришлось ее вывести. Оставшись с папой Анжелы наедине, Панин попытался войти в доверие и выведать все секреты покойной дочери: с кем дружила, ссорилась, встречалась. Отец рассказал всё как на духу. Он и сам желал больше всего на свете справедливости. Тот, кто убил его девочку, должен понести суровое наказание.
— Анжелка, конечно, не подарок была, — делился переживаниями грустный родитель. — Но так девка хорошая. Чего ей не хватало, хрен его знает.
Следователь печалился и кивал головой.
— Эх брат, — махнул он рукой, — как я тебя понимаю. И у меня тоже дети.
Мужчина проникся симпатией к капитану: “Вроде и мент, а человек неплохой”.
— Говоришь, поссорилась Анжелка с парнем накануне убийства? — Панин крепко вцепился в наметившуюся версию.
— Да, — подтвердил отец убитой. — С Андрюхой из соседнего дома. Чего-то не заладили, ревновал он что ли.
— Ага-ага, — Виталий Егорович уже нарисовал в голове всю картину преступления.
“Парень убил девушку из-за ревности. Всё сходится: мотив налицо, поэтому и орудие преступления — первое, что под руку попалось. Испугался, следы замел и притаился где-то, гаденыш”.
В общем-то, дело считай раскрыто. Следователь быстренько сварганил ордер на задержание, собрал оперативников и в прекрасном настроении ждал служебное авто.
— Колмаков, чего такой кислый? — пристал он к коллеге, бредущему по коридору.
Колмаков протянул руку для приветствия.
— А ты чего радостный такой?
— А потому что без пяти минут майор, салага! — заявил радостно Панин и загоготал. — Учись, студент!
Все знали веселый нрав Виталика, поэтому никто не обижался на дурацкие шутки. “Кислый” Колмаков равнодушно поздравил коллегу и пошел своей дорогой, ему сейчас своих проблем хватало.
Дело раскрыто. Версия вторая
— Вот гаденыш, — подозреваемый не открывал. — Коля, ломай дверь! — дал команду следователей и отошел в сторонку.
Коля устало вздохнул, взял разбег и вынес дверь вместе с петлями. Оперативники настороженно вошли в квартиру, осмотрелись и застопорились у входа в гостиную. Панин ростом не выделялся, но и коротышкой не был, стал за спинами высоких сотрудников полиции.
— И где вас таких дылд выращивают, — раздражался Виталий Егорович, вытягивая шею. — Чего замерли?!
Ребята расступились и наконец-то Панин увидел причину заминки. Посреди комнаты слабо колыхалось тело, подвешенное на люстре.
— Ёп твою мать, — опустил руки капитан.
— Егорыч, вызвать труповозку? — задал бессмысленный вопрос оперативник.
— Нет, Коля, попробуем оживить! Конечно, вызывай!
Расстроенный следователь приземлился в кресло. Его просто разрывало от досады: “Ну не мог что ли этот балбес позже повеситься!”. — Вот незадача, ищи теперь виновных.