Заглянув в зеленые глаза ревности, я понял, это, ох, как нехорошо, и я крупно попал. Что сейчас делать? Просто раньше в такой ситуации не бывал. Обычно все происходило стремительно и просто: пришел, увидел, победил. А что тут? Увидел, возненавидел, полюбил? Такая себе схема получается. Ну и насчет «полюбил»? Надо подумать. А может просто приревновал? Объект свой ненависти и раздражающий фактор? Да это уже попахивает извращением. Ну, все у тебя, Иван, так через сопротивление.
Вереницу моих «окололюбовных» мыслей прервал телефонный звонок:
— Сынулечка, — Орея Степановна, то бишь, моя мама, очень взволнована, — я вернулась и сегодня заеду к тебе за Цербером.
— Как отдохнула-то?
— Превосходно, и у меня для тебя есть сюрприз… но об этом не по телефону.
Знаю я мамины сюрпризы: из Парижа она привезла мне грипп, из Барселоны — трусы с Губкой Бобом, из Хьюстона — череп коровы. Что на этот раз? Тоже голову, только критского минотавра?
Итак, продолжим, надо положить конец моим мучениям и хотя бы попробовать поговорить с этой девицей? Нет, я не буду ей в любви признаваться, просто правильно расставлю приоритеты и сниму с души камень. Авось полегчает, вернусь к своей обычной жизни без этого наваждения. Только вот как? Она ж терпеть меня не может. Но… Она меня соблазнила и потом даже ответила на мой ночной поцелуй. Так что не все потеряно.
После сложного дня возвращаюсь к себе. Я даже рад, что меня тут ждет Це-Це, хоть крысёныш, конечно, но тоже живая душа и не так скучно. Вот заберет тебя, Цербер, мама и будем видеться намного реже. Вань, ты чего уже с псом разговариваешь, не чучундре, а тебе уже пора психиатру показываться.
А в пакете что? О, футболка, и чистая, и глаженная. Прям чудо. А вот это? Шампунь? Чего это она? Подношу футболку к носу. Аромат карамели. Блин, ну она же выстиранная, откуда этот запах. Мой мозг уже сам создает иллюзию. Провожу рукой по мягкой ткани и сам ужасаюсь от того, что это так заводит. Эта самая футболка касалась ее кожи. Ее обнаженной, мягкой и теплой кожи. Быстро стягиваю с себя сорочку и надеваю эту самую футболку. И мне кажется, что я сейчас к ней намного ближе. Да что ж ты как влюбленный шестиклассник! Рывком стягиваю с себя футболку и откидываю в сторону. Да возьми ж себя в руки наконец!
Звонок в дверь! Мама. Расцеловала меня и удивилась:
— А чего ты по квартире без футболки ходишь?
— Жарко! — я беру из шкафа чистую и натягиваю, чтобы не смущать Орею Степановну.
— И с каких пор у тебя вещи по углам валяются, — указывает на смятую футболку.
Пришлось подобрать ее и отнести в ванную. Потом с ней разберусь!
— Иван, тебе точно нужна в твоей квартире женская рука, так нельзя жить.
— Мам, не начинай.
— И сюрприз — на Крите я встретила свою старую университетскую подругу Ниночку. Ой, такая она забавная! Так вот, у нее есть дочка, красивая девочка, умничка, только вот окончила университет. И в субботу они приходят к нам на обед. Буду, Ванечка, я тебя женить, раз ты сам не можешь устроить свою личную жизнь. А то я внуков не дождусь…
— АААААААА! Да что ж ты делаешь, мама! Ну какие девочки и гости?! Я и сам способен о себе позаботиться. Сводничество — большой грех!
— Ой, а давно ли ты стал таким набожным. Говорю, девочка премиленькая, должна тебе понравиться.
— Да никто мне нравиться не должен. И я уже сделал свой выбор, не надо меня ни с кем знакомить…
— Не ври матери, и кто она?
— Тоже очень премиленькая девочка…
— И когда ты собирался нас знакомить?
— Ну через год, может, два!
— Иван, не делай мне нервы. Обед в субботу, и чтобы был как штык, иначе умру, но перед этим лишу наследства.
— Ой было бы наследство!
Мама отвесила мне подзатыльник:
— Не дерзи! И чтоб был без опоздания!
Она подхватила Цербера и стремительно проследовала к выходу:
— Вещи Це-Це привези, пожалуйста, в субботу!
И ушла.
Вот такая она — моя мама. На этот раз из своего тура она привезла мне благую весть о новой невесте. Ну ничего, я сделаю все, чтобы та девица бежала от меня без оглядки. Надолго же запомнят они этот семейный обед.
Остаток недели я старался не появляться на кафедре, дабы не лицезреть заигрываний Леонида с Аленой. О, прогресс, я уже могу называть ее по имени. Чтобы не ревновать ее к каждому столбу и не портить себе нервы. Утром — вскрытия, вечером — исследования. Домой приходил поздно и без задних ног заваливался спать, иногда в одежде. И во сне снова и снова видел ее. Вот не отпускает она меня ни на минуту.