— Алена, не надо, а то я сейчас кончу!
Она на секунду остановилась:
— А ты не хочешь?
— Хочу, но давай, пожалуйста, не так, — я притянул ее за шею и поцеловал, усаживая на свои колени ко мне лицом.
— Я хочу тебя! — прошептала она и я уже вошел, вот совсем без приглашения.
Какой же это кайф наполнять свою женщину до предела, чувствовать ее внутренний огонь. Да она рождена для меня и нет никого, кто бы подходил мне лучше.
Наши движения напоминали катание на волнах, мы раскачивались вверх-вниз в сумасшедшем темпе. Так вроде провели порознь ни две ночи, а по крайней мере год. Мы горели и знали, что сгорим сейчас. Я вколачивался в самый центр бешеной пульсации внутри Алены, до тех пор, пока мы почти одновременно не нырнули в экстаз с головой. Я не смел выпустить ее из своих объятий, целовал каждый сантиметр ее кожи, неприкрытый одеждой.
— Я так тебя люблю, — она прошептала мне на ухо. И это было не просто сочетанием самых прекрасных звуков, а музыкой, которая лилась прямиком в мое сердце.
— Я никогда тебя не отпущу и никому не отдам, — хрипел я, целуя ее нежное плечико, с которого соскользнуло платье.
— Я никуда и не собираюсь деваться и не буду ни к кому уходить, — заверила она, пересаживаясь на пассажирское сидение и поправляя одежду.
Ее телефон зазвонил:
— Да, Дита, подожди немного, я сейчас уже буду!
А потом обратилась ко мне:
— Ванечка, вези меня домой, ко мне подруга пришла!
— Ну ты, Корина, корыстная, использовала меня и бросаешь так скоро!
— Не бросаю, а даю время соскучиться!
25.
Алена
Я понимаю, почему так и не стала переводчиком. Не мое это! Да еще документы, блин горелый… Сплошная лажа. Однотипные и скучные. И описание внутренних деталей автомобиля и выписки из торговых реестров. Чувствую себя машиной! Еще и голова болит! Лучше бы была на работе. И виделись бы с Иваном чаще. Ну, ничего скоро съедемся и все наладится, еще спрятаться друг от друга захочется. А может и нет!
Угораздило ж меня так влюбиться в черта бородатого. И что только я в нем нашла? Характер — ну тут больше вопросов. Знаю! У него просто сногсшибательная задница! Алена, окстись, о чем это ты думаешь? Думаю, что люблю его такого, каким он есть, со всеми странностями, фобиями и недостатками. Даже когда он командует, ревнует и пытается меня контролировать. Люблю до покалывания в кончиках пальцев, до холодной тяжести в висках, до ноющей боли в сердце. Люблю, как могу и умею, а если и не умею — обязательно научусь. Это не заклятье, не любовная магия, это почти осознанный выбор! Такой вот "выбор без выбора".
Ален, бросай рассуждения — тут еще много! Вот отдашь Еремею перевод — и будешь радоваться жизни! Сама ж обещала.
День пронёсся, глаза пекли, пришлось их закапать, и я уже слышала голос мамы, которая только вернулась:
— Аленка, как дела?
— Привет, — я поцеловала ее, — все хорошо уже. Работу сделала, чувствую себя уже намного лучше. Все-таки назначенное Страховым лечение дало эффект!
— У тебя один Страхов в голове, Аленушка, — мама театрально взялась за голову, — лучше бы о будущем подумала, о работе там!
— Вот, мам, я тебя перестала понимать. Что ж ты так его невзлюбила?
— Будут свои дети — поймешь!
— Отличный ответ! И дети тоже будут. Да только так нельзя. То, что я с Иваном — уже решено. Ты можешь его любить или не любить. Просто мне горько, что ты относишься к моему выбору пренебрежительно.
Но мама выхватила из моей речи то, что ей хотелось слышать:
— Какие дети еще в твоем возрасте?
— Ты сама ж начала…
— Ты беременна? — вид у мамы был обеспокоенный, — я так и знала, что все этим и закончится!
— Боже, нет!
Мама выдохнула:
— Ну, хоть одна хорошая новость за день. Так, завязываем с этими разговорами и готовим ужин, а то скоро папа придет, и заставлять его ждать не хотелось бы.
— Я уже все приготовила! Возможно, нужно будет подогреть.
— Ты моя умничка, — мама обняла меня, — вот повезло твоему Страхову, хоть он тебе и не подходит вовсе.
— Мам! Ну хватит, я сама решу — подходит он мне или нет, к чему этот разговор, лучше расскажи, что там на работе.
— Да, как обычно, ой, общалась с Ирочкой, Ален, ты сидишь? Лучше сядь! Она замуж собралась!
Я аж водой поперхнулась:
— Орея Степановна?
— Ага.
— Ну что сказать, молодец она! Не каждая отважится в таком возрасте.