– Чего?! Какие еще "собия"?
Видимо, опять артефакт что-то не так перевел.
– "Пособия"! Государственные... э-эм, гарантии? Подарки... м-м, для граждан от правителя для особых случаев? Даже не знаю, как объяснить....
– И не надо. И больше не смей так делать!
– Но почему?! Если такое пособие, м-м, правило для обеспечения иномирян есть, то...
– Я сам в состоянии обеспечить тряпками свою жену! – выдал мужик, нервно дернув щекой со шрамом.
– Но в моем мире все пользуются пособиями, налоговыми возвратами и другими...
– Ты теперь в моем мире! Моя жена! – рявкнул мужик, чуть встряхнув ее за плечо, на котором так и лежала его тяжелая рука. – И должна слушаться меня!
Лиза сжала губы. Вряд ли только этот барон единственный, кто в ближайшее время уезжает из столицы, неужели нельзя было кого-то поспокойнее выбрать ей в мужья? Удружила ей королева, подсунула какого-то тирана. И ведь точно именно Ее Величество нашептала государю выдать ее за этого неуравновешенного типа! Потому что если бы мужа ей выбирал король, то, судя по его тогда масляно-заинтересованным взглядам, пристроил бы за какого-нибудь дворцового тихоню, которого потом бы подвинул в супружеской спальне. Нет, точно королева постаралась, которая хотела кардинально избавиться от иномирянки! А этот тип... он ее не прибьёт ненароком? Сколько она у него выдержит? Надо бежать!
– Мне больно, – сказала Лиза, и мужчина наконец-то отпустил ее плечо, сделал полшага назад.
– На что ты намекала своими песнями? И кому? – выдал он новую претензию.
– Намекала? – опять не поняла сути вопроса девушка.
– Чужая свадьба, про женщину, которая уйдет с другим. Ты говорила все это... для короля? – процедил супруг.
– Что? Нет! Что первое попалось в памяти, то и упомянула. Не рассказывать же вам про белые розы и их беззащитные шипы! А то опять будет сложно объяснить, почему такая песня... которая про растение – на самом деле не о цветах, а про любовь!
Стоящий напротив мужчина въедливо вгляделся в ее лицо, затем отступил еще на шаг.
И начал расстегивать застежки на своем темном камзоле.
– Иди в спальню, – приказал супруг.
– Э-эм, может, вначале мы... – начала было Лиза.
– В спальню! – рыкнул мужик, перекошенное лицо которого не обещало ничего хорошего.
Пришлось девушке отлепиться от двери, в которую ее чуть было не вжали во время их первой супружеской беседы, и шмыгнуть мимо раздевающегося супруга в следующую приоткрытую дверь. Если мужик не хочет спокойно поговорить, по-хорошему договориться, то стоит оглядеться в спальне первой.
Подсвечник потяжелее выбрать, например.
Подсвечников в спальне не обнаружилось. Здесь вообще ничего подходящего для самозащиты не нашлось.
В просторной комнате, но всего с одним узким окном, был разожжён камин, единственный источник тусклого света, которого хватало лишь подсказать силуэты мебели. У камина возвышалась большая деревянная бадья, местный аналог ванны, с края которой свисала ткань и над которой парило. Рядом опять же деревянное ведро с холодной водой и на низкой табуретке сложена ткань, какая-то пахучая жижа в плошке.
В глубине комнаты, у дальней от двери стены, широкая кровать с резными столбиками и плотным темным балдахином. В комнате, где до этого жила Лиза, кровать была в разы меньше, проще и без балдахина. Никаких прикроватных тумбочек или хотя бы столиков здесь не было, как и подсвечников на них. И даже не одного удобного кувшина, которым можно было бы отбиваться от исполнения супружеского долга.
На стенах большие гобелены. Что за рисунки на них – в сумраке неясно, но ни за одним из них не обнаружилось ни одной потайной двери. В итоге Лиза оказалась около окна. Стекла здесь были, правда небольшого размера, вставленные рядами в металлическую оплетку, а все вместе в деревяные рамы. От которых ощутимо тянуло прохладой. За окном уже темень, и ни одного фонаря на улице! Так непривычно после родного города, где света было полно в любое время суток. Вот бы сейчас оказаться дома, а не это всё...
Как же она скучает по своему дому! По родному миру!
– Не советую лезть в окно, – раздалось позади.
Дернувшись, Лиза развернулась, чтобы заметить, как ее новоиспеченный супруг, уже избавившийся от камзола и рубахи, в одних лишь штанах и сапогах, входит в спальню.
– Слишком высоко, чтобы можно было удачно спрыгнуть, но недостаточно высоко, чтобы зашибиться насмерть, – продолжил мужчина, проходя к камину.
Вернее, к купальной бадье. Попробовал ладонью воду, стряхнул капли и направился к кровати.
– Если прыгнешь... если сможешь открыть окно, то скорее всего зашибешься больно, наверняка до перелома, еще хромота останется, – окончательно добил комментариями супруг.