Наконец Анна Марковна спохватилась, что всего этого Асе знать вовсе не надо. Но Ася сидела с наслаждением на черном дубовом стуле, оперши накрашенную щеку на руку, и счастливо улыбалась, и нетерпеливо дергала веками, выбирая зазор между словами Анны Марковны, чтобы сказать:
- Анечка, а пусть у меня они живут!
- Да ты что, Ася?! - всерьез отозвалась она, представив себе длинную Асину комнату на Пятницкои, в конце коленчатого коридора, возле кухни. Какая-то лавка старьевщика, а не жилье. Все стены в беспорядочно вбитых гвоздях всех размеров, на одном мужское пальто, на другом - блузка, на третьем - открыточка или пучок травы. Запах - невозможный, настоящее жилище сумасшедшего; и повсюду еще стопки газет, к которым Ася питала необъяснимое пристрастие...
Анна Марковна засмеялась, - как это она в первое мгновение об этом серьезно подумала?
Ася в ответ на смех тоже послушно засмеялась, а потом спросила:
- А почему нет? У меня и ширмочка есть. Я бы завтрак им готовила. Пусть живут.
Анна Марковна отмахнулась:
- Ладно, сами разберутся. У Ирочки, в конце концов, родители есть. Пусть подумают хоть раз в жизни, а то он привык, - родители незаметно ополовинились до одного зятя, которого не очень любили в семье, - всю жизнь на всем готовом... Давай чаю попьем, Ася, - предложила Анна Марковна и крикнула в открытую дверь: - Нина, поставьте, пожалуйста, чайник!.. А какие у тебя новости, Ася? - спросила вежливо и незаинтересованно Анна Марковна.
- Вот вчера я была у Берты. Она хочет Матиасу пальто купить, а он не дается. У них Рая из Ленинграда гостит. Фотографии показывала своих внучек.
- Сколько им лет? - заинтересовалась Анна Марковна.
- Одна совсем большая, невеста, а другой лет двенадцать.
- Да что ты! Когда это они успели вырасти?
Они плели этот житейский вздор, Анна Марковна - снисходительно, с ощущением выполняемого родственного долга, Ася - чистосердечно и старательно.
Вошла с чайником и поставила его на подставку домработница Нина, красавица с перманентными волосами веником на плечи, с двумя заколками на висках.
Далее разговор дам шел по-французски, что всегда приводило Нину в тихую ярость. Она была уверена, что хозяйка ругает ее по-еврейски.
- Наша новая домработница. Очень хорошая девочка. Дусина племянница, из ее деревни. Это она нам после замужества выписала в подарок, засмеялась Анна Марковна.
- Очень красивая, - залюбовалась на Нину Ася.
- Да, - с гордостью отозвалась Анна Марковна, - настоящая русская красавица.
У Анны Марковны была легкая рука - устраивать жизнь деревенских девушек, своих домработниц. Они учились в вечерней школе, куда их непременно устраивала Анна Марковна, ходили на какие-то курсы, потом выходили замуж и приходили в гости по праздникам с детьми и мужьями.
Чай пили из богатых синих чашек. В розовые розетки из такого странного стекла, что они казались оббитыми, Анна Марковна положила зеленое варенье из крыжовника, сваренное по редкому рецепту, который она считала своим достоянием.
- Какое варенье у тебя красивое! - восхитилась Ася.
- А помнишь наши уроки домоводства?
- Конечно, сама Лидия Григорьевна Салова вела. У меня всегда хуже всех получалось, - с парадоксальной гордостью поддержала Ася.
- Помнишь, торт именинный всегда пекли ей на день ангела? Да, да, спохватилась Анна Марковна, что много времени даром потратила, - у меня тут для тебя кое-что приготовлено. Вот, ночная рубашка, зашьешь немного, она крепкая, перчатки верблюжьи Гришины, ну и там по мелочи, - не вдаваясь в унизительные подробности, поскольку на стуле были стопкой сложены заплатанные женские трико. Доисторическая сумочка с большим черепаховым замком на устах торопливо проглотила всю эту мануфактуру вместе с четырьмя завернутыми в салфетку кусками пирога и банкой с рыбой. Их часовое свидание приближалось к кульминации - и к развязке. Анна Марковна вставала, шла в спальню, звенела там ключами от шкафа и через минуту выносила оттуда заготовленный заранее серый конверт с большой радужной сторублевкой - не по теперешнему, разумеется, счету.