— Еще бы тут не согласиться, когда ты насядешь. Тут расскажешь даже то, чего и не было.
— Нет, ну что ты за человек! — нахмурилась сестра, — вечно все портишь. Мы так мирно сидели.
— Ты сама меня позвала.
Гессия отвернулась и засопела.
— Вечно ты шумишь и возмущаешься, — продолжал Бэзил, — надоело уже слушать.
— Ну и не слушай, кто тебя заставляет. Сам пришел и испортил всем настроение, а теперь еще и я виновата. Это просто возмутительно. Из-за тебя Норма теперь не захочет ничего рассказывать.
Норма прыснула и рассмеялась.
— Забавно вас послушать, — заметила она немного погодя.
Гессия широко раскрыла глаза и уставилась на нее.
— Забавно? — повторила она.
— Что, съела? — фыркнул ее братец.
— Я так понимаю, что ждать, пока вы успокоитесь сами бессмысленно.
— Мы уже успокоились, — торопливо пообещала кузина и захихикала, — присаживайся, Бэзил, не стой столбом.
— Так и хочется тебя треснуть, — отозвался он, — подвинься.
— Ладно, если вы все обсудили, то я начну. Все началось с летучих мышей. Собственно говоря, я и раньше их не особенно любила, а теперь так просто ненавижу.
Гессия поспешно захлопнула рот и смотрела на нее во все глаза, ловя каждое слово. Норма рассказала все, умолчав лишь о том, что по ее мнению было несущественным. Она также не стала упоминать о Бэзиле, посчитав, что если он захочет, то поправит ее сам. Но он промолчал.
Огромные глаза Гессии к концу рассказа стали еще больше, хотя Норма описала сцену в подвале очень кратко, сухо, избегая фраз типа: "я подумала, я почувствовала" и тому подобное.
— Я бы со страху умерла, — призналась девушка, когда Норма сделала паузу, — просто жуть. Цепи, кровь… Как в средневековых рассказах.
— Отдает театральщиной, — поморщилась Норма, — такое впечатление, что Элеонора долго репетировала это представление и подобрала реквизит.
— А по-моему, это даже красиво, — задумчиво произнесла Гессия, — так торжественно, мрачно и жутко.
— Возможно, но красота от меня как-то ускользнула, — скривилась Норма.
— Думай, что говоришь, — прервал сестру Бэзил, — совсем мозги отказали?
— Ах, так! Лучше о своих мозгах побеспокойся.
— С моими все в порядке.
— Этого что-то не заметно.
— Противный тип. Противный, противный тип. Вот и все.
— Вот это как раз демонстрирует твой редкостный ум, — съязвил братец.
Гессия снова обиженно засопела. Норма фыркнула.
— На самом деле, все было отвратительно и неприятно, — пояснила она, — а если совсем честно, то просто противно. Впрочем, иногда забавно.
— Забавно? — кузина вытаращила глаза.
— Ну да. Особенно, когда Элеонора изрекала самую вопиющую чушь с очень серьезным и торжественным видом.
— Ты просто поразительная девушка, — покачал головой Бэзил, — интересно, что может произвести на тебя впечатление?
— Уже произвело.
— Что? — заинтересовалась Гессия.
— Не скажу, — засмеялась Норма.
— Надеюсь, ты там не хихикала.
— Совсем чуточку. Почти незаметно. Но Элеонора очень рассердилась.
— Я ее понимаю, — глубокомысленно произнес Бэзил, — столько готовиться к созданию атмосферы ужаса и страха, а получить в результате хихиканье.
— Честно говоря, с сумасшедшими очень неприятно общаться, — признала Норма, — мне бы не хотелось этого делать. Не представляю, как тетя Сара с ней справляется.
— Тетя Сара и сама немного того, — кузен неопределенно покрутил пальцем у своей головы.
— Не говори глупостей, — возразила Гессия, — тетя абсолютно нормальна.
— Общаясь десять лет с сумасшедшей нельзя оставаться абсолютно нормальной.
— Почему? У нее крепкие нервы.
— Возможно. Но ей редко представлялась возможность пообщаться с кем-нибудь другим. Так что, столь долгое воздержание не могло на ней не сказаться.
Гессия пожала плечами.
— Никогда не замечала за тетей Сарой никаких странностей. За исключением летучих мышей. Но ведь она это специально делала, не так ли?
— Я замечаю за ней много странностей, — отрезал брат, — к примеру, то, что она столько времени держала Элеонору в доме и позволяла ей творить все, что той стукнет в голову. Вот и допозволялась. Не знаю, как скоро у меня возникнет желание ее навестить.
— Я знаю, когда, — фыркнула Гессия, — я уверена, что ты непременно придешь на ее похороны.
Несмотря на двусмысленность шутки, брат с сестрой переглянулись и захихикали. Норма хмыкнула и пожала плечами.
До обеда время тянулось мучительно медленно. Все не отдавая себе в этом отчета дожидались рассказа тети. Маялся даже Фрэнк, хотя всегда гордился своей выдержанностью.
За обедом мисс Сэвидж то и дело ловила на себе напряженные и выжидающие взгляды. Она понимала их природу и обреченно кивала. Но ей в отличие от остальных вовсе не хотелось ничего рассказывать. Однако, она понимала, что у нее нет другого выхода. Что началось, уже не остановишь.
Обед закончился, но никто не спешил уходить из-за стола. Четыре пары глаз выжидающе смотрели на тетю Сару. Она тяжело вздохнула. Ей очень хотелось встать и уйти, но женщина догадывалась, что племянники встанут и отправятся вслед за ней. Либо вообще не позволят ей покинуть столовую.
— Хорошо, — сказала она, — пройдемте в гостиную. Нужно заканчивать с этим.
Когда все расселись, мисс Сэвидж обвела аудиторию мрачным взглядом и произнесла:
— Для начала я хотела бы быть уверенной, что все, сказанное здесь, не покинет пределов этого дома.
— Конечно, тетя, — поспешила заверить ее Гессия, — никто из нас ничего никому не скажет. Ведь так?
Она обвела кузенов глазами. Они кивнули.
— Хорошо, — женщина вздохнула и начала.
Десять лет назад Элеонора, тогда еще довольно молодая женщина двадцати восьми лет стала часто отлучаться из дому. Так как она жила здесь лишь с сестрой Сарой, которая была гораздо старше и поглощена домашними делами, то ее отсутствие долго никто не замечал. Занятая Сара не предполагала, чем занимается ее сестра, и если на то пошло, она вообще редко замечала Элеонору.
Гром разразился тогда, когда в поместье гостил Крис. Сара частенько после благодарила Бога, что он приехал один, без супруги. Началось все с того, что Элеонора не вернулась домой к ужину. Это было необычно, потому что раньше она никогда себе такого не позволяла. Крис, разумеется, был возмущен подобным положением вещей и прочитал Саре длинную нотацию, сообщив все, что ей следовало, а главное, не следовало делать. Впрочем, спустя три часа ему стало не до нотаций. Элеонору искали по всей округе. Она явилась сама, под утро, неузнаваемая и страшная.
Ее история привела родных в ужас.
На протяжение месяца Элеонора встречалась с неким молодым человеком, остановившимся проездом в деревне, находящейся поблизости. Кто он был такой, так и осталось тайной. Знали лишь то, что сообщила Элеонора. Он называл себя Александром де Маджеста, графом Флорентийским, не больше, не меньше. Правда, Крис скептически усмехался и всегда говорил, что "этот тип" был просто мошенником, и его имя вовсе не де Маджеста, или как его там, а гораздо более прозаическое, к примеру, Браун или Робинсон и вырос он в Лондонских трущобах. Кстати говоря, это была вполне разумная версия в отличие от поданной Элеонорой.