Путаница в вопросах отношения к мирскому может возникать ещё и потому, что слово «мир» многозначно, в Евангелии оно употребляется в двух значениях. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного…» (Ин. 3, 16). Здесь имеется в виду мир, как всё человечество. И второе значение: «мир» — это совокупность мирского зла и страстей. «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская…» (1 Ин. 2, 15). (До реформы Луначарского, упразднившего в русском языке i, в самом написании этих слов имелась наглядная разница — «мир», даруемый Христом, есть «мир немiрской, надмiрный, горний». Основная же характеристика мiра дольнего — буйство стихий и страстей. Сравните — «князь мiра сего». — Прим. авт.) Мир, который Господь призывает не любить, находится не вовне, а внутри нас. «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст» (Мф. 5, 11). И вот этот мир страстей и грехов, исходящий из нас, в одинаковой степени всегда готов осквернить и монаха, и мирянина. Его надо не любить, а не тот мир, в котором мы живём.
Духовное, естественно, выше материального, если мы верно расставляем приоритеты, это вовсе не означает, что материальным мы должны вовсе пренебречь. Как получивший дыхание жизни, по образному выражению, из уст Самого Бога, человек представляет собой живое, органическое соединение земного и небесного, материального и духовного.
Отсюда вытекает возвышенное воззрение на значение человеческого тела, проводимое вообще в Священном Писании. Тело не считается чем-то скверным, оно должно служить спутником, органом и даже сотрудником души. От самой души зависит — унизиться ли ей до того, чтобы стать рабой тела, или же, руководясь духом, сделать тело своим послушным исполнителем и сотрудником. В зависимости от души тело может представить собой сосуд греховной нечистоты и скверны, но может сделаться и храмом Божиим, и совместно с душой участвовать в прославлении Бога. Об этом писал преподобный Симеон Новый Богослов. Вывод его был однозначен: плоть нужно возвращать к догреховному состоянию, то есть обоживать её, преображать, изгонять из плоти страсти. Вообще всегда, когда в творениях святых отцов говорится об «умерщвлении плоти», имеется в виду борьба со страстями. Преображённая плоть, с которой в дальнейшем соединится душа после всеобщего воскресения, получит удивительные свойства. Эти свойства отчасти апостолы могли увидеть в воскресшем Спасителе: например, Он после Своего Воскресения свободно проникал в горницу сквозь запертые двери. Господь исцелил нашу повреждённую плоть и возвёл её на престол одесную Бога Отца. Плоть — орудие и инструмент, необходимый нашему спасению. Душа, разлучённая с плотью до всеобщего воскресения, пребывает в состоянии ожидания своей окончательной участи (вот почему так важны наши молитвы за умерших — Церковь издревле учит, что мы действенно помогаем им этими молитвами). Святитель Григорий Богослов говорил: «Плоть — мой враг и друг», имея в виду, что Христос «неблагообразие вещества» приводит в благолепие, повреждённость плоти исцеляет Своим распятием и воскрешением: «Он словом сотворил собственными руками тебя одну (плоть. — Прим. авт.) и потом соединил с Божеством, чтобы спасти и Своею смертью избавить от лютой смерти возлюбленную тварь — наследницу великой жизни». Какое может быть «осуждение плоти» в христианстве, если Само Слово «стало плотью и обитало с нами»; если человеческая плоть стала плотью Богочеловека?