Современная российская военная историография остается в основном советской, сохраняя характерные для нее черты - крайнюю мифологизацию и прямую ложь, причем часто необъяснимую даже с точки зрения коммунистической идеологии. Канонизированы сражения проходные, не имевшие принципиального исторического значения либо проведенные далеко не лучшим образом, при этом действительно выдающиеся битвы преданы полному забвению.
Куликовской битве придан ореол святости, хотя в ней был разгромлен мятежный с точки зрения ордынцев Мамай, а законный хан Тохтамыш через 2 года после битвы «в благодарность» сжег Москву, после чего, как положено, выдал Дмитрию Донскому ярлык на княжение. Впрочем, есть серьезные сомнения в том, где именно была данная битва, какими были ее реальные масштабы и даже была ли она вообще. Отсутствие на Куликовом поле массовых захоронений - вещь совершенно необъяснимая в том случае, если каноническая версия битвы соответствует реальности.
Между тем о «стоянии на Угре» летом - осенью 1480 года (при Иване III) нынешние россияне имеют в высшей степени смутное представление, хотя именно оно имело эпохальное значение. Стояние не только освободило страну от 240-летнего ордынского ига, но и привело к быстрому краху Большой Орды (через 25 лет такого государства уже не было). И столь выдающийся результат был достигнут вообще без сражения, только несколькими небольшими боями! Подобных примеров не найти не только в отечественной, но, пожалуй, и в мировой истории. Видимо, именно поэтому стояние и забыто: ведь у нас «хорошим тоном» считается залить противника своей кровью и завалить своими трупами, а тут постояли и разошлись…
Не поддается никакому разумному объяснению полная неизвестность в нашей стране исторического сражения у села Молоди (сейчас - Московская область, на полпути между Подольском и Чеховым) летом 1572 года. Войско крымского хана Девлет-Гирея численностью 120 тысяч человек шло мстить за взятие Казани и Астрахани. Фактически целью крымского-турецкого войска было полное покорение России, установление нового ига менее чем через 100 лет после свержения предыдущего. Однако 60-тысячное русское войско под командованием воеводы Воротынского и князя Хворостинина в ходе продолжавшейся несколько дней битвы нанесло противнику сокрушительное поражение, у крымчаков уцелело не более 20 тысяч человек (по другим данным - всего 5 тысяч). Сражение у Молоди, безусловно, должно входить в число наиболее значимых в истории страны. Но вот не повезло ему, не снизошли советские историки до Воротынского и Хворостинина, слишком заняты были, видимо, написанием мифа о 23 февраля.
Фразу Суворова о том, что воевать следует не числом, а умением, повторять наши полководцы и историки в погонах любят чрезвычайно, однако, поскольку у советских военачальников так не получалось, то и этот выдающийся русский полководец практически предан забвению. Кто знает про Рымник или Треббию? Кто вообще знает хотя бы одно суворовское сражение? Знают, пожалуй, лишь переход через Альпы - единственное, по сути, поражение Суворова. Поражение получилось, можно сказать, блестящее, поэтому его до сих пор легко спутать с победой. Тем не менее поражением от этого оно быть не перестало. Его и канонизировали.
Семилетняя война с точки зрения политических последствий оказалась для России совершенно невнятной, точнее - бесполезной. Тем не менее это не основание для того, чтобы полностью забыть блестящую победу русских над пруссаками под Кунерсдорфом. После войны прусские эмиссары ездили по России и выкупали у отставных русских солдат медали за это сражение - чтобы извести всякую память о беспримерном позоре Фридриха Великого. Прусская армия в этом сражении (начало которого было за ней, и король уже не сомневался в победе) не просто была разбита, но разбежалась, чего с ней никогда раньше не происходило. И ведь получилось, извели память.
Еще одна каноническая битва - Бородинская - в отличие от Куликовской, совершенно точно была, причем именно на Бородинском поле. Здесь был продемонстрирован беспримерный героизм русских воинов, однако сама по себе битва практически ничего не дала, Москву сдали. Кутузову просто навязали Бородино по принципу «мы долго молча отступали, досадно было, боя ждали». Во всей Отечественной войне 1812 года значение имела только одна битва - за Малоярославец (которую тоже не выиграли, но и не проиграли), а еще действия партизан на коммуникациях противника. Гениальный стратег Кутузов, по сути, выиграл войну одними маневрами, сражения ему были не нужны. Но за это никто ему спасибо не сказал, а помнят, в соответствии с национальной традицией, самую кровавую и ненужную битву.
В число дней воинской славы России, утвержденных Госдумой РФ второго созыва, входит сражение при Тендре - вполне проходной бой между русским и турецким флотами, не имевший сколько-нибудь принципиального значения. С другой стороны, места в списке «славных дней» почему-то не удостоилось Чесменское сражение, состоявшееся месяцем раньше Тендры. В нем русский флот из 7 кораблей (из них 4 линейных) полностью без потерь со своей стороны уничтожил турецкий флот из 72 кораблей (15 линейных). При этом турки потеряли убитыми не менее 10 тысяч человек - наивысший результат за всю историю морских сражений! За всю историю морских войн было очень мало сражений, в которых один из флотов (не отдельная его часть, а флот целиком) был уничтожен полностью, до последнего корабля, причем гораздо меньшими силами, чем имел уничтоженный флот. Чесменская битва была именно такой. В российской же военно-морской истории ни одна битва даже отдаленно не сопоставима с Чесмой по масштабам и значению. Но вот не удостоилась.
Разумеется, в наибольшей степени мифологизирована Великая Отечественная война, здесь принцип канонизации наиболее кровавых и топорно проведенных сражений возведен в абсолют. Это относится и к Московской, и к Курской, и к Берлинской битвам. Московская и Берлинская битвы были в чистом виде заваливанием противника трупами своих солдат, причем если в случае с Москвой это было хоть как-то понятно (потеря Москвы с высокой вероятностью означала проигрыш войны), то под Берлином «народный полководец», знатный мясник Жуков устилал этими трупами путь к личной славе. Ему надо было Конева обогнать на пути к заведомо обреченному Берлину, сказки же советского агитпропа о том, что мы должны были опередить союзников, не имели вообще никакого отношения к действительности. Перед Эйзенхауэром еще в марте 45-го путь на Берлин был открыт, поскольку немцы на Западе воевать практически перестали. Только американский генерал сознательно отказался по нему идти именно потому, что не хотел конфликта с русскими.