Это было года четыре назад. Денис тогда еще жил в одной квартире с Оксаной. Смеясь, он не раз рассказывал Алене, что они с женой уже давно удивляются, встретившись утром в коридоре возле ванной. И однажды он вдруг сказал Алене:
– Мне очень сложно принять такое решение, но я хочу, чтобы ты была со мной всегда.
Алена замерла и только вопросительно взглянула – правильно ли она его поняла.
– Мне жалко Маргошу, но настоящая жена мне ты, понимаешь?
– Ты мне делаешь предложение, Денис? – спросила Алена, не уверенная, что надо это вот так прямо спрашивать.
– Да, то есть… Ну да. Надо оформить развод… Это непросто… Но я обещаю тебе – слышишь?
И как-то разговор этот замялся. Но теперь Алена знала – у Дениса самые твердые намерения. Она так и сказала матери. Кира тогда только вздохнула, прижала к себе дочку и покачала головой.
– Ну дай Бог… Жаль, конечно, что так все… Надеюсь, не ты – причина их развода?
– Он говорит, что это еще до меня началось, они слишком разные люди. Им вместе тяжело.
– Ты ему веришь?
– Мам… Как ему можно не верить? Он не умеет врать, просто не умеет.
– Аленушка… – Кира погладила дочку по голове. – А своей жене о тебе он честно рассказывает? Если уж врать не умеет.
Алена растерялась.
– Я не знаю.
– А я вот как-то думаю, что вряд ли. Так что насчет безусловной честности…
– Мам, но он очень искренний человек!
– Из чего это следует, доня моя?
– Он говорит, что не может кривить душой…
– А! – Кира обняла дочку. – Где-то я переборщила, видимо, воспитывая в тебе полную веру в людей. Я всегда хотела, чтобы ты во всех видела только хорошее. У меня была такая цель. Мне казалось, что так жить легче. А теперь я даже и не знаю, права ли я была… В любом случае – он женат, дочка. Не такой судьбы я тебе хотела.
– Но когда я с ним познакомилась, я же этого не знала…
– А когда узнала?
– Было уже поздно, уже влюбилась…
Занятая своими мыслями, Алена не заметила, как впереди появилась очень старая женщина, согнутая почти пополам, так, что не было видно лица. Наверно, она вышла из-за деревьев, на которых быстро, за два теплых дня стали распускаться первые светло-зеленые листья. Старуха, потупившись, шла прямо на Алену. Девушка хотела посторониться, а старуха вдруг быстро приблизилась, неожиданно подняла руку и стала тянуться к ней, как будто хотела дотронуться до ее лица. Алена чуть отступила, но та, не поднимая головы, негромко попросила:
– Деточка, наклонись поближе!.. Не могу говорить громко…
Алена, глядя как зачарованная на длинные рукава вязаной кофты, из-под которой виднелась цветастая блуза, наклоняться не стала, но все же сделала шаг к старухе. Тогда та схватила ее за руку и яростно сказала, дыша тяжело и смрадно ей в лицо:
– Ты скоро умрешь! Страшной смертью умрешь, в животе смерть свою носишь!
Алена резко стряхнула ее руку и, отпрянув, быстро пошла прочь, стараясь не бежать и не оглядываться, инстинктивно прикрывая живот ладонью. Она услышала, как старуха засмеялась и громко запела:
– «И как один умрем в борьбе за это!» – Юродствуя, она стала повторять на разные лады: – В борьбе за это, за это, за это…
Делала она это вполне музыкально, потом забормотала, то ли смеясь, то ли ругаясь.
– И ты умрешь, и все умрем! – выкрикнула она кому-то. – Идешь, гордый! Умрешь, умрешь!
Через некоторое время девушка все-таки обернулась, старуха брела в другую сторону, не оглядываясь, жестикулируя и бормоча. Алена перевела дух.
– Господи…
Кажется, это какая-то примета – когда встречаешь бе-зумца… Только примета чего? Алена достала телефон и набрала номер своей лучшей подруги Наташки. Та, как обычно, наверняка занятая одним из своих троих детей, долго не брала трубку, а потом, запыхавшись, крикнула:
– Да! Алё! Я!
– Нат, не знаешь, что за примета – встретить юродивого?
– Это значит скоро чокнуться самому! – засмеялась Наташка. – Как ты? Бандаж носишь?