— Чего-то мне конфет захотелось — сказала она мне протягивая пакет, — вот накупила тут.
Мама у меня человек во всем положительный. С её приездом мерцание света и помехи во всякой аппаратуре прекратились (я еще в шутку подумал, что это влияние маминой позитивной кармы) и мы сели пить чай.
В ходе чаепития мама все говорила о том, что ей нужно заняться готовкой (ей вроде казалось, что я голоден), и мне приходилось постоянно говорить ей, чтобы она не напрягалась, а отдыхала и что есть я совершенно не хочу:
— Я пожарю мяса? — спросила мама порвав пакет с конфетами и закинув одну конфету себе в рот.
— Не надо — ответил я — зачем? Завтра всё сделаешь! Отдыхай!
Но мама непреклонна:
— Тогда пожарю на завтра! — за сим она рукой вынула изо рта конфету и выбросила её в мусорный пакет.
— Что? — спросил я — не вкусно?
— Нет, это мои любимые, дорогие шоколадные конфеты…. - мама водила взглядом туда-сюда, уже стоя у холодильника и рассматривая содержимое его утробы, после чего выключила лампу, висящую на стене у приготовочного стола, от чего часть кухни погрузилась в таинственный полумрак — просто вдруг расхотелось. Не надо это мне…
Два дня, вплоть до середины воскресенья, пролетели незаметно — мы с мамой играли в карты, смотрели разные фильмы, но, кроме того еще и успели кое-что сделать по хозяйству.
В воскресение, где-то в три часа дня мама уехала и я вновь остался один. Немного пройдясь до ближайшей деревни, уже на обратном пути я видел как в Москву обратно потянулись наши многочисленные дачники, так, что уже где-то к девяти часам вечера все наше «товарищество» почти обезлюдило — лишь изредка где-то там, вдали, мелькали немногочисленные фигурки людей, да слышалось что кто-то с кем-то перекрикивается, либо стучит молотком. Все наши ближайшие «любезные» соседи съехали, и на ближайших от нашего домика гектарах обезлюдило абсолютно.
Впрочем, своим одиночеством я наслаждался. Конечно, было слегка страшновато, но этот легкий страх забивался целым ворохом позитива: в понедельник утром я совершил променад к въезду на участки, и вновь убедился в том, что остался почти один — ближайшие люди были от нашего дома метрах в двухстах. И то это были старики — пенсионеры.
Тем временем погода опять резко испортилась, и мое благодушное настроение от прошедших выходных как в миг испарилось: с севера вдруг подул сильный и холодный ветер, заморосил мелкий дождик, какое-то время еще купаясь в солнечных лучах, но после, очень быстро небо заволокли темные тучи, как и в пятницу, когда я приехал сюда — странных форм и цветовых оттенков.
Тогда мне стало очень неуютно и я поспешил возвратиться в дом, закончив свою прогулку до «главных ворот».
Дом хоть и был накануне хорошо протоплен, но уже чувствовалась необходимость вновь подбросить дров в печь, и пока я вынимал из печи золу, пока почистил печь а потом нарубал дров, все это время от времени лениво перемешивая с чаепитием и перекурами — наступил вечер.
Когда же я в очередной раз собрался выйти во двор вновь начались проблемы с электричеством, как тогда, в пятницу, перед приездом мамы. Горящие лампочки мигали и моргали, холодильник необычно шумел и дергался, чайник завывал и щелкал, а экраны телевизора и компьютера стали подергиваться, искажаемые помехами, картинки на них уезжали в сторону по диагонали, и все это «великолепие» происходило в окружении множества белых мерцающих «мушек» и шумом в динамиках.
Итак, надев куртку и резиновые сапоги, выключив все, в чем не было непосредственной необходимости прямо здесь и сейчас — я вышел на улицу.
Сильный порыв ветра с шумом резко захлопнул за мной дверь.
Набрав я вернулся в дом и затопил печь. Дрова, хоть и я рубил их под дождем, были из прикрытой сверху поленницы, поэтому лишь слегка намокли, но все равно некоторые из них я положил на печь — чтобы они просохли.
Какое-то время весело разгоревшийся огонь радовал меня, шаловливо играя за стеклом печи, но вскоре я понял, что с дровами я явно перестарался, закинув их в печь в таком множестве: пламя вдруг стало зеленым, печь завыла и стала потрескивать, как и печная труба. Ни полуприкрытые заслонки, ни закрытый поддув не помогли — комната, в от тепла стала напоминать парилку в бане, а огонь еще где-то с час или даже больше бушевал, не унимаясь.
Тем не менее в остальных помещениях от этого стало тепло и значительно уютней — и я переместился на кухню.
Когда же все это огненное буйство закончилось, вернее, даже успокоилось, я, почувствовав себя от этого значительно комфортнее, уже где-то в десятом часу вечера, вышел на крыльцо покурить «Капитана Блэка» вперемешку с махоркой из своей маленькой голландской фарфоровой трубки.
Едва же я раскурил трубку — как в углу нашего участка, там где сходятся два забора под углом — что-то шмыгнуло, при этом достаточно шумно. Странного в этом конечно ничего не было — ещё в субботу мимо меня, когда я был на улице, спокойно и особо меня не опасаясь прошествовала мышь, ловко в свою очередь юркнув в кукую-то незаметную для меня щель, (так что было ясно, что где-то там у нее есть вход в наш дом) но все равно — от неожиданности я вздрогнул.
Меня передернуло, словно током, но я быстро пришел в себя, и даже немного посмеялся над своим испугом.
«Вроде бы взрослый мужик!» — сказал я сам себе — «чего тут бояться? Мышки?»
Тем не менее первый порыв у меня был — ретироваться в дом и там затихнуть.
Посмеявшись над самим собой, я, желая окончательно перебороть свой страх, пошел именно в то место, где, как мне показалось только что так шумно прошмыгнула мышь, и даже более того — там я решил свою победу над страхом действенно закрепить, помочившись аккурат в то самое место.
Но когда я уже было расстегнул ширинку штанов, и изготовился для дальнейших дел — неожиданно для меня весь наш двор перед домом, до того скрытый в полумраке, озарился светом! На веранде, в доме, вдруг сам собой включился свет — озаряя меня, стоящего нелепо с штанами с полурастегнутой ширинкой.
Вот те раз! «Закреплять свою победу над страхом» мне как-то сразу расхотелось. Быстро застегнув «молнию» обратно я вернулся в дом.
Я конечно понимал, что все это лишь какие-то странные проблемы с электричеством. С другой стороны — если с электричеством проблемы, то обычно отключается, а не наоборот. Провозившись немного с выключателем — а он был исправен, не разболтан — нет, я, сам понимая, что во всем этом нет необходимости — прошелся по дому с фомкой в руке и отверткой за поясом. Так, для очистки совести.
Убедившись же в том, что был прав, полагая, что в доме кроме меня никого нет, я успокоился, потом хотел было позвонить маме, но на мобильном телефоне не оказалось денег.
Итак, больше мне делать было нечего, и тогда, выпив бутылку темного «Миллера», посмотрев фильм и почитав немного «Морфологию волшебных сказок», уже где-то около часа ночи я пошел спать, подбросив перед тем дров в уже остывавшую печку.
Когда же дрова загорелись, печь вновь стала страшно выть (хотя и не так уж сильно как до этого) а порывы сильного ветра за окном заставляли деревья из близлежащего к нам леса печально шуметь и поскрипывать. Тогда, чтобы хоть как-то немного поднять себе настроение я включил радио, свою любимую радиостанцию, но в ночном позднем эфире шла религиозная передача о загробном мире.
От этого мне стало как-то не совсем уютно и тогда я взял с книжной полки старую и потрепанную Библию, и уже после, прочитав немного из Евангелия от Иоанна, немного успокоился, после чего, еще с книгой в обнимку, лег спать и быстро заснул.
Просыпался же ночью всего один раз — только для для того чтобы выключить радио, потому как в гробовой ночной тишине оно, работавшее на минимальной громкости все равно казалось чрезмерно громким.