А я и не смеюсь:
— Так вот почему в «Доме на Брестской» ты так побледнел, когда увидел у меня в руках книгу об этом чудовище!
— Именно! Эта твоя книга мне напомнила о наказании, которое было обещано, если я не сделаю того, о чем мы договорились с этими ребятами.
— И что же теперь? — я встаю, нежно гладя рукоятку «Стечкина», оттягивающего карман моего пальто — чупакабра и вправду за тобой погналась?
— Да. — Дмитрий, как мне показалось, всерьез погрустнел — И это — ужасно. Она совершенно не то, о чем было написано в твоей книге, и, увы, не смотря на свое такое смешное именование — страшное и очень опасное существо! Почему, ты думаешь, мне удавалось избегать того, что меня ловили Гб-исты по всей стране, уже после того, как мы с тобой пересеклись в Москве?
— Говорят, у тебя везде осведомители!
— Если везде иметь информаторов — денег не хватит!
Пашкевич вновь достает пистолет и направляет его мне в лицо:
— Брось пукалку! Ну, Андрюх, ну ты же серьезный мужик, думаешь, я торгую оружием — а стрелять из него не научился? Кто из автомата Мафусаила прикокнул? А? Брось пугач на землю!
Я делаю, что говорят. Дело приобретает слишком серьезный оборот, так что и вправду — лучше не шутить. Я вынимаю «Стечкина» из кармана, и после, показав Дмитрию — бросаю на землю перед собой.
— Ну так вот — продолжил Пашкевич — мне удалось уйти от всех ловушек, расставленных Сартаковым и его Приятелем потому, что я двигался… за чупакаброй!
— Это как это? — я и удивлен и ошарашен — ты же, как я понимаю — убегаешь от нее?
— Нет. Не только убегаю — но и охочусь за ней. Ее можно убить, хотя это сделать весьма трудно. Я знаю, где она может быть — вдали от людей, от их жилья, от жизни! И если быть там, где она — тебя никто и никогда не найдет.
— То есть, чтобы эта… чупакабра на тебя не напала — достаточно жить, я так понимаю, в городе, где много людей?
— Да. Но рано или поздно — ты же будешь там, где их нет? Да, плюс еще кое-что — моя работа, мой хлеб — это как раз посещение мест вдали от глаз людских — понимаешь?
— Торговля оружием!
— Ага! На кусок хлеба-то иметь надо?
Пашкевич подходит ко мне почти в упор и, подняв «Стечкина», осмотрев его и уважительно присвистнув, кладет к себе в карман:
— Поэтому я и собираюсь от нее избавиться.
Мы стоим с Пашкевичем друг на против друга, слушая вой разыгравшегося ветра, глядя другу другу в глаза.
— Смешно, Андрей, не правда ли? — Пашкевич расслабился и заулыбался, вновь положив свой «Глок» в карман — вот мы с тобой, обычные ребята, а нас стравливают! КГБ-исты, какие-то странные чуваки в нелепых одеяниях…
— В туниках?
— Да, типа того. А чтобы было, если бы не они? Мы бы друг про друга и не слышали бы никогда, не знал бы я, что, вот, есть где-то такой-то парень, Земсков Андрей…
Я согласно покачиваю головой, после чего оборачиваюсь к развороченной могиле — в ней, страшно искореженная, лежит некая конструкция из металлопроката, из современного проката, похожая на большую клетку.
— Вот — говорит Пашкевич, поняв что я разглядываю клетку — ловушка для чупакабры!
— И что? Она сюда попалась? — я в ужасе, потому что если это существо смогло выбраться из такой клетки и, более того, так ее разворотить — то что же это за монстр? Уж точно не то, о чем я читал в книге «Тьмы. Inc.»
— Да. Пашкевич заулыбался — а почему бы и нет? Ведь тут была такая приманка! — он показал на себя пальцем. — А вот туда — Дмитрий показал мне вверх, где под кровлей склепа зияла прямоугольная явно недавно выдолбленная дыра — я вскочил, когда она ко мне приблизилась!
— Так в чем же проблема? — вновь спросил я — если она попалась?
— Да ей голову, понимаешь ли, зафиксировать надо. А одному это сделать невозможно. Я пробовал.
— То есть она уже попадалась в твои клетки?
— Точнее сказать — в эту клетку. После первого раза я ее отремонтировал и установил на другом месте. Ну, то есть уже здесь.
Пашкевич смачно плюет в развороченную могилу:
— Потревожил хороших, небось, людей — и зря!
Мы какое-то время молчим:
— И как же ей голову зафиксировать? — спрашиваю я Пашкевича тогда, лишь бы о чем спросить.
— Как? Кочергой! У меня есть. Но, нужно чтобы охотой занялись хотя бы двое… Один будет держать кочергой голову чупакабры, прижимать, а второй… — Пашкевич осекся.
— А что второй?
— А второй — зачеркнет алмазным сверлом у нее на лбу слово «Жизнь».
Я что-то припоминаю:
— Так это же — голем!
— Ух, молодой человек — говорит Пашкевич, будто я намного его младше — а вы, гляжу, осведомлены!
— Ну так это все знают! И что? Тебе не удалось зачеркнуть слово без посторонней помощи?
— Не-а. Слишком эта тварь дергалась! И голову держать ей, и зачеркивать надпить на лбу — сразу одному не удастся!
— Ну, хорошо, а что было потом?
— Потом она, когда я ее уже обессилел держать — начала биться об клетку, сделала дыру в прутьях — и убежала.
— А ты? Она же должна была на тебя вновь напасть?
— А я, молясь всем святым одел на себя костюмчик — из полиэтилена — и стал для нее невидимым. Она, тварь, понюхала-понюхала вокруг — да и запрыгнула обратно под землю — и ушла.
— Хорошо — продолжаю я — ну а сейчас — ты не в костюмчике? Не боишься?
— Днем — нет, она не нападает. Вот так вот, Андрей. И склеп я разрушил, и могилы осквернил — чтобы использовать стены склепа, и клетку под землю поставить. Когда она на меня выбежала — я запрыгнул под крышу склепа, а когда чупакабра оказалась в ловушке — запрыгнул на клетку, стал стараться ее уничтожить. Но я один! Что делать? Она освободилась из клетки и я надел свой костюм. И так сидел до рассвета. И трясся со страху. Это просто ужасно. Вот такое тебе «возмездие духов»!
Мы какое-то время молчим, а потом, одновременно, будто сговорившись — садимся на кирпичный край снесенной недавно стены, вернее на то, что от нее осталось:
— И знаешь, что я тут подумал? — спросил меня Пашкевич, раскурив сигарету.
— О чем? — я достал свое курево, но вот зажигалка куда-то запропастилась.
— А не поможешь ли ты мне, Андрей? — Пашкевич дает мне прикурить от его сигареты.
— Избавиться от чупакабры?
— Ну да. А я тогда… ах! Была — не была! Сдамся тебе — и поеду с тобой в Москву. Только обещай мне кое-что.
— Что?
— Нет, — сказал Дмитрий несколько игриво — ты сначала обещай.
— Ну… обещаю…
— «Ну! Обещаю!» — Пашкевич передразнил меня — обещай, что когда меня в Москву привезешь, сводишь меня в ресторанчик один, я тебе скажу, какой, и уже после — на Лубянку, к Сартакову!
— Хорошо — отвечаю я — обещаю! Но для начала тогда — давай подумаем, как нам решить твою проблему.
— Два раза в одно место эта сволочь не приходит — начинает рассказывать Дмитрий — я в первый раз, когда ее заловил, в этом убедился. Она выпрыгнула из клетки, убежала. Я клетку починил — и ждал ее после аж целых две недели, а она так и не вернулась.
— То есть — перебиваю я — клетку надо перенести на другое место?
— Да… — Пашкевич тяжело вздыхает — придется. Ну, она у меня сборно-разборная… Так что перетащить мы ее сможем.
— Ну, хорошо — а куда?
— Я думаю — на мою дачу.
— Но там же КГБ сейчас!
— КГБ? А вот ты сходишь, посмотришь. Если их нет — сообщишь мне и я зайду.
Мне в голову приходит мысль, что я бы мог и как-нибудь изловчившись Пашкевича прищучить, схватить-скрутить и доставить в Москву, но после, а Дмитрий умеет к себе располагать людей, я отказываюсь от этой не очень честной затеи. Я решаю поступить именно так, как мы договорились. Смущает только одно — только Пашкевич замолкает, втирая мне про чупакабру — так я тут же начинаю сомневаться — а существует ли она вообще? С другой стороны, с этим мы разберемся. Другой вопрос — насколько скоро?