Ах ты моя милая, интеллигентная мама!
— Мамочка! Как же я тебя люблю! — вдруг, прервав все эти разговоры о революциях сказал я — как же я рад, что ты позвонила!
Мама, как показалось, удивилась, и какое-то время сопела в трубку молча, наверное, не зная, что и ответить:
— Да, Андрюш, — ответила она через полминуты — я тоже тебя очень люблю.
— Ты просто не представляешь, как я рад слышать твой голос! — я не боюсь своей неискренности и наигранности в голосе, потом что их нет.
Мама опять какое-то время молчит после чего спрашивает, не случилось ли чего со мной.
ГЛАВА I.ХХVIII
На следующее утро на работе все мои предчувствия, которые у меня были накануне, подтвердились — едва я заявился на месте, Павлов (который, как оказалось, в виду чрезвычайных обстоятельств был на месте с раннего утра) сказал мне что нам следует срочно собираться по делам на юг:
— Мы будем ждать развития событий на границе наших южных союзников с МОГКР, и, если Пашкевич в составе банд, вторжение которых на территорию союзников ожидается со дня на день, пересечет границу — мы должны будем арестовать его и доставить в Москву. Если арестовать не удастся, то у нас есть строгий приказ от товарища Сумрачного Пашкевича ликвидировать.
— Ликвиднуть, так сказать? — я пытаюсь, слабо шутя, разбавить Павловскую серьезность.
— Так точно! — отвечает Павлов, не поняв моей шутки, после чего, почти как солдат на плацу развернулся и вышел из кабинета по каим-то своим делам.
И опять все та же галиматья, будто кому-то в сложившейся ситуации что-то не понятно: вначале нас вызывает к себе Сартаков, потом — его Приятель, который, все время нашей с ним беседы на сводит с меня пристального сверлящего своего взгляда, потом мы отправляемся в Министерство Обороны, где встретившись с инструкторами ГРУ Павлов (а я как бы и не при чем, просто все время рядом стою и слушаю) обговаривает детали нашей операции.
— Ваш человек — говорит один из полковников ГРУ Павлову — как обещал, купил одного боевика, связанного с Пашкевичем, и тот по идее должен зашить ему в одежду маячок. По нему вы без труда найдете вашего беглеца. Если же вам не удастся его заполучить и ликвидировать тоже не удастся — пожалуйста, мы вам дадим позывные артиллерии — и она его накроет так, что от него ничего не останется.
— У нас мощнейшие фугасы и напалм — вставил другой полковник — кроме них еще есть вакуумные заряды — вещь страшной силы, но это можно будет сделать только в случае, если ваш знакомец окажется в радиусе действия артиллерии.
— Ну, на крайний случай мы вышлем вертолет или даже штурмовик — заговорил до того угрюмо стоявший немного в сторонке еще один полковник — на сей раз от авиации — ракета с наводящейся головкой полетит на сигнал маячка и ваш друг просто испариться, когда она на нем сдетонирует!
Павлов довольно покачивает головой:
— Вот тут — он тычет остро отточенным карандашом, взятым им из стакана с карандашами в карту — Пашкевич, перед переходом границы собирается провести пресс-конференцию. Это деревня, около двухсот жителей. Туда съедутся иностранные журналисты. Нам нужно, чтобы конференция эта не состоялась, но Пашкевич все равно пошел через границу. Как думаете, как бы нам это осуществить?
Военные мнутся, переминаясь с ноги на ногу:
— Технически — заговорил полковник-авиатор — мы можем накрыть всю деревню напалмом. Но разве это может помешать мероприятию пройти в другом месте?
— Нет — отвечает Павлов — журналисты-телевизионщики весьма мобильны, все свое носят с собой.
— В таком случае — вступил полковник-артиллерист — мы можем за несколько часов до объявленного начала над местом сбросить элекромагнитную бомбу, которая вообще сделает невозможной работу какой-либо электронной аппаратуры, передающей хоть какие-нибудь сигналы, на несколько часов. Аппаратура не будет работать несколько минут, а передающий сигнал будет глушиться несколько часов!
— Все решения, которые мы примем — я буду после согласовывать с высоким политическим руководством — сказал Павлов — прямо сегодня через два часа.
Тогда полковники долго думают, но в итоге ничего нового прибавить не могут:
— Электромагнитная бомба на некоторое время погасит ваш маячок — говорит полковник от артиллерии — но, все равно, воспрепятствует проведению пресс-конференции. Журналистам придется ехать с отснятым материалом в Тыбы-Э-Лысы, и оттуда уже передавать его через спутник. Пашкевич же, после пресс-конференции пойдет с бандой через границу и в срок сутки-двое вновь окажется в зоне уверенного приема.
— Еще учтите такой момент — вновь заговорил полковник-пехотинец, который, как казалось, был здесь главным от военных, координируя действия всех родов войск — когда Пашкевич окажется на нашей территории, то есть на территории наших союзников — у вас будет времени всего сутки, чтобы его задержать, и уже после, не более, чем через двадцать четыре часа после вторжения — начнется наша общевойсковая операция по освобождению МОГКР и наведению в стране демократического порядка. Иными словами — операция по внедрению демократии. Вперед пойдут войска, в том числе и в Боржомское ущелье, и тогда группа Пашкевича, как и он сам, если вы не успеете — может быть полностью уничтожена.
— Понятно — ответил Павлов, — то есть у нас — всего сутки.
— Да. Вы прибудете на место, и когда передвижения Пашкевича будут замечены, вместе с группой десантников — выйдете на него.
— Сколько с нами будет людей?
— Полвзвода плюс-минус. Основной костяк — опытный, хоть и молодой лейтенант, опытные сержанты, а так же без боевого опыта, но хорошо натренированные рядовые, срочники, уже почти дембеля. Все, включая рядовых, умеют действовать в том числе и в одиночку, а так же руководить боем, командуя звеном и даже взводом.
— Отлично!
— Мы старались, сами знаете, нам звонил товарищ Сумрачный!
— Будем верить, что все пройдет нормально, и наша небольшая операция по задержанию предателя не помешает общевойсковому наступлению — как мне показалось, чисто формально, лишь бы хоть что-то сказать напоследок произнес Павлов.
Тут мы раскланиваемся, и уже минут через сорок оказываемся у себя на Лубянке.
Еще через где-то полчаса звонит телефон, и Павлов, после разговора, начинает спешно собираться, перед уходом отослав меня домой:
— Андрей, час пробил — сказал он мне тогда, немного стебным тоном, под пафосность — сейчас езжай домой, и уже где-то через сутки за тобой заедут. От тебя требуется готовность номер один к сам знаешь чему.
Я удивлен:
— Даже не понимаю, как к этому можно подготовится? Что мне взять с собой? Камуфляжа у меня нет…
— Оружие и экипировку мы получим на месте. — Отвечает Андрей — Готовность означает, что как только тебе позвонят — ты тут же должен спуститься вниз из своей квартиры и сесть в машину, которая отвезет тебя на аэродром. На твоем месте я взял бы с собой зубную щетку, пасту, мыло и несколько одноразовых бритв, ну, если тебе там на месте захочется побриться. В принципе на все про все нам отводят сутки, так что можно без чего-то и обойтись. Армейцы, как и я, в полевых условиях вряд ли станут тебя упрекать за небритость и запах изо рта — Павлов заулыбался.
Итак, мы жмем друг другу руки и я отправляюсь домой, а Павлов — к Сумрачному на доклад, как я понял, так что вниз мы спускаемся на лифте вместе, и расходимся в разные стороны оказавшись на уже улице.
Конечно, Павлову легко было сказать, чтобы я был в готовности номер один. Все эти зубные щетки, бритвы… как будто бы я не знаю, как все это делается — да, нам выдадут экипировку. Потом окажется, например, что нет носков. А в этих южных республиках, на перевалах, там даже летом холодно. Или еще что-нибудь. Что можно сказать точно — так это в экипировке чего-нибудь да будет не хватать. Поэтому, совсем не доверяя армейскому снабжению, я беру с собой все, что только можно.