– Ладно, не важно все это... – вдруг занервничал Блынгван. – Давайте уже делом займемся. Где сейчас ваш хулиган?
– В прозекторской заперт, где же еще? – буркнул доктор.
– Где-е-е? – у целовальника даже брови подпрыгнули от удивления. – Разве у вас есть прозекторская?
– Тьфу ты! Оговорился. В прожекторской.
– В прожекторской? – тут уже и Гита удивилась.
– Ну да! Комната, в которой прожектора установлены. Чтобы видно было, когда работаешь, – объяснил лекарь. – Во рту ведь темно, приходится магией подсвечивать.
– А у вас как такая комната называется? – спросил Йолик. – Разве по-другому?
– Не знаю, наверное, процедурный кабинет, – ответила Гита.
– Мудрено-то как! – хмыкнул Блынгван.
И мужчины дружно закивали головами, соглашаясь с ним.
Дверь в прожекторскую выглядела самым обычным образом. Никто за ней не шумел, не пытался крушить все вокруг. Тем не менее, Блынгван не спешил ее открывать. Он долго замерял что-то своим походным магометром на самой двери и на ближайших стенах, недовольно хмыкая.
– Совсем плохо? – расстроенным голосом спросил лекарь. – Станок придется новый покупать?
– Может, и плохо... Может, и не очень... – неопределенно пробормотал квартальный. – А вы что скажете, господин темный маг? – обернулся он к Йолику.
– Зачищать придется, – ответил тот. – Следы темной магии повсюду, я их даже без приборов чувствую. И похоже, дикой. Ваш барабашка по этому коридору давно гулял?
– Он каждую ночь гуляет, – буркнул доктор. – Ежели хорошо выгуляется, днем к пациентам не так пристает. Потому приходится его выпускать для профилактики. Вернее, он сам выходит, а я не возражаю.
Гита только головой покачала, слушая рассуждения мужчин. Стоматологический аппарат в качестве домашнего питомца, которого надо каждую ночь выгуливать? Чудеса-а...
– А как же он по коридору потом возвращается в прожекторскую? – не удержалась, спросила девушка. – Тут же узко, ему не так просто развернуться. Или задом пятится?
– Кто? – не понял лекарь.
– Ну станок ваш, зубодрально-сверлильный. Который взбесился. Вы жееговыгуливаете по ночам?
Дружный хохот мужчин заставил ее покраснеть. А что она не так сказала?
– Сам станок не может взбеситься и по коридорам гулять. Но он – на местных технологиях, при помощи магии работает. Потому в нем временно поселился барабашка, который магию любит, он ею питается. И когда станок попытались включить, барабашка рассердился, что ему обедать мешают, – терпеливо растолковывал Йолик.
– А почему вы тогда к станку так осторожно подбираетесь? – спросила Гита. – Барабашка мог давным-давно уйти оттуда. Он же у вас по всему дому гуляет и даже на улицу выходил. Что ему какая-то дверь?
– Да-а-а! – раздалось у девушки над головой и какое-то темное облако пронеслось по коридору. На лету оно слегка постукивало – точь-в-точь как дятел-стукач.
Оглушающий женский визг заполнил коридорчик, эхом отозвавшись в самых дальних уголках дома. Это визжала насмерть перепуганная Гита, которую неизвестная нечисть слегка зацепила своим "крылом". Не ударила, не обожгла, лишь взъерошила ветром волосы. Но и такой малости оказалось более, чем достаточно.
Всё напряжение последних дней, весь страх Гиты перед неизвестным миром, пугающей магией, непонятным будущим выплеснулось в этом крике. Девушка понимала, что нельзя так срываться, что она отвлекает своих напарников, но ни ничего не могла поделать с собой. Ей было СТРАШНО.
Барабашка, промчавшись в конец небольшого коридорчика, повернул было назад, но Йолик ему не дал снова напасть на Гиту. Торопливо прошептав что-то, маг смерти выписал в воздухе замысловатый зигзаг и перед нечистью выросла ажурная решетка, ощетинившаяся во все стороны острыми шипами. В следующий миг на них зажглись мелкие, но очень яркие огоньки, разбрасывавшие во все стороны огненные брызги.
– Ма-а-аги-ия... Темна-а-ая... – довольно загудело в воздухе.
Однако, эти слова смог разобрать лишь Йолик – крик Гиты глушил все вокруг. Маг смерти замер на несколько секунд, решая, что предпринять. Тем временем из темного облака показался ярко-розовый язык. Припав к решетке, барабашка торопливо слизывал огненные бутоны, довольно урча от удовольствия.
Более опытный Блынгван сориентировался первым – этой короткой паузы для него оказалось вполне достаточно. Он подскочил к Гите и дернул ее за руку:
– Ма-алча-ать! – рявкнул прямо в ухо.
Его мощный командирский голос перекрыл все: и визг девушки, и чавканье барабашки.
С искаженным от ярости лицом, офицер показался Гите даже страшнее какой-то там нечисти. Оглушенная, она испуганно отшатнулась от него и замолкла. Только головой туда-сюда вертела, поглядывая то на него, то на барабашку. В коридоре воцарилась тишина – даже нечисть замерла, не зная, можно ей продолжать обед или на всякий случай не надо.
– Гражданские, на улицу, бегом!!! – скомандовал целовальник, отпуская руку Гиты. – Лекарь, за барышню головой отвечаешь! Йолик, прикрываем их отход!
Доктор не стал раздумывать – схватил девушку за руку и рванул к двери, на ходу вытаскивая связку ключей. Свои хитроумные замки он открыл в считанные секунды. Не иначе, с перепугу.
Оказавшись на улице, зубодёр подтолкнул Гиту в сторону, вынуждая отступить к подворотне, а сам снова запер дверь.
– Там же Йолик! – перепуганно закричала девушка. – Откройте!
– Там маг смерти сейчас работает! – рыкнул в ответ лекарь, заскакивая следом за ней в подворотню. – Лучше ему сейчас не мешать, на линию магического удара не выскакивать.
Будто в подтверждение его слов дом содрогнулся, в окнах блеснула вспышка, потом вторая.
– Трындёх его душу! – искренне выругался зубодёр. – Таки придется ремонт делать.
Гита с удивлением посмотрела на него. Там Йолик и Блынгван сражаются с нечистью, неизвестно, что творится, а он о ремонте думает? Сам же виноват, завел у себя в лечебнице какую-то тварь.
Но лекарь не обращал на нее никакого внимания. Выбежал на дорогу и поманил какого-то мальчишку, околачивавшегося с другой стороны. Малец усиленно делал вид, что идет по своим делам, а сам с интересом поглядывал на взъерошенную парочку, выскочившую из зубодральни.
– Монету хочешь заработать? – торопливо спросил доктор. – Беги сейчас в магпорядок, скажи, что Блынгван на пару с магом-злодеем барабашку у лекаря гоняют. Пусть кто-то из служивых бежит сюда, вдруг акт придется составлять...
– А разве Блынгван сам не составит? – удивилась Гита.
И вдруг до нее дошло...
Лекарь не знал, чем закончится это происшествие. Офицера звали не для подмоги, а на случай, если акт составлять будет некому...
– Ы-ы-ы-ы!!! – вновь взвыла Гита.
В этот раз не от страха – от отчаяния. "Запев" получился очень мощный, во весь голос. Девушка еще не умела контролировать свою магию, сдерживать ее. Наоборот, она стремилась высплеснуть свои эмоции, поскорее избавиться от них.
Задрожали стекла в соседних зданиях, деревья с той стороны дороги пригнулись под шквальным порывом ветра. Какой-то кот, выскочивший из подвального лаза, со всех лап метнулся под стеной дома подальше отсюда. Где-то закричали люди, заплакал ребенок.
"Я испугала ребенка, из-за меня он так рыдает, – мелькнула у Гиты догадка. – Я не должна этого делать, у меня ведь светлая магия".
Девушка попыталась сдержать поток, рвущийся из нее, сосредоточилась, сжалась вся... и вдруг поняла, что уже не плачет.
Гита осторожно шмыгнула носом, будто проверяя, не польются ли вновь слезы. Потом вытерла ладонью глаза и осторожно открыла их. Честно говоря, она очень боялась увидеть следы разрушения вокруг. Но как ни странно, ничего не изменилось. Даже зубодёр и мальчишка до сих пор стояли рядом, никуда не успели сбежать. Правда, оба почему-то распластались по стенке дома.