Господин Васин, если бы его спросили, рассказал бы также, что в детстве он мог до получаса сидеть, опираясь локтями о подоконник, и смотреть, как за распахнутым окном в густой темноте дышит мирная теплая ночь, в которой конечно, звенели цикады. И с тех пор, по мнению А. Васина, не изменилось ничего – те же скамейки во дворе, та же вывеска над гастрономом, тот же пломбир в стаканчиках. Но при этом, как утверждал он в своем письме, город стремительно вымирает. У людей обостряются хронические заболевания, народ мрет от инфарктов и инсультов, обычные простуды приводят к фатальным осложнениям, а простое расстройство желудка перерастает в тяжелый острый дисбактериоз.
Господин Васин категорически настаивал, чтобы мама уехала с ним, но та отказалась – родной дом, могила мужа и родителей, и, в конце концов, себя она чувствовала сносно, если не считать тромбофлебита. Васин пошел в санстанцию, там ему на голубом глазу сказали полную правду: эпидемий в городе не было лет семьдесят. Он потребовал результаты баканализов питьевой воды – выяснилось, что вода в городе, как и прежде, замечательная – чистая, целебная, из артезианских скважин. А воздух – мечта бальнеолога: ни вредных производств, ни выхода на поверхность радиоактивных пород – леса и луга вокруг, грибные и ягодные места, чистое небо, звонкая речка, и вполне съедобная водится в ней рыба. И при всем при этом жители города пребывали в тихой депрессии, хоронили своих близких, нищали и боялись. Нормальный для таких городков демографический индекс минус 2,3 за неполных шесть лет упал до минус пятнадцати и продолжал снижаться. Упорный Васин не поленился съездить в область и получить в областном статуправлении эту цифру. Когда он спросил ведущего специалиста статуправления, не настораживает ли хоть кого-нибудь данный показатель, ему ответили, как в том анекдоте: «Однако, тенденция…» Но какая именно тенденция, чем она характеризуется и как ее остановить, сказать, конечно, не смогли.
Отпуск у господина Васина пошел коту под хвост, он вернулся домой злой, напряженный и написал письмо в единственную, по его мнению, заинтересованную инстанцию – в МЧС. С точки зрения господина Васина ситуация в городе должна получить статус чрезвычайной, надо объявить карантин, закрыть город и искать причину. Письмо переадресовали в отдел мониторинга. Потому что в случае оползней, эпидемий и наводнений все очевидно, и выделение бюджетных средств обязательно и вопросов не вызывает – врага знают в лицо. Здесь же был совершенно иной случай. Иванна прочла письмо и сказала: «Я поеду».
Собственно, с этого момента она и стала рассказывать своему дорогому и сверхвнимательному шефу о том, что поняла.
Она приехала в городок рано утром, прошла сквозь пустой холодный вокзал на привокзальную площадь и с трудом обнаружила окоченевшие белые «Жигули». Злобный и, безусловно, корыстный владелец на просьбу отвезти ее в какую-нибудь гостиницу отреагировал соответственно – опустив боковое стекло и глядя на нее опухшим желтушным глазом, спросил:
– Что значит «какая-нибудь»?
– Это значит, – пояснила Иванна, неприятно замерзая после теплого поезда, – что я не знаю города и конкретную гостиницу назвать не могу.
– У нас их две, – сообщил водитель. – «Центральная» и «Турист».
– Тогда в «Центральную».
– Там дороже, – прищурился водитель.
– Слушайте, поехали! – взмолилась Иванна. – Поехали в эту «Центральную», а то холодно тут у вас.
Ей очень хотелось плюнуть и уйти, но было четыре утра и троллейбусы еще не ходили.
В машине оказалось тепло, но воняло соляркой. Перед лицом болталась пластмассовая голая девушка с гипертрофированной грудью и грязным лысым черепом.
Город, конечно, почти не освещался, и пока они ехали, Иванна успела заметить неоновые буквы «Бар Нептун» и слабо подсвеченную арку с надписью «Торговый центр».
В гостинице сонная женщина-портье сунула ей ключик с деревянной грушей и, не дожидаясь, пока она уйдет, шумно бухнулась назад на скрипучий диванчик, ворча, натянув на голову сиротское гостиничное одеяло.