Роман может быть назван историческим вовсе не потому, что в нем даны портреты исторических личностей, а потому, что писатель производит в нем переоценку больших исторических ценностей. Здесь особенно пригодилась романисту характерная для его творческой манеры способность создавать глубокие образы-символы. Исторические, действительно существовавшие в период пятилетней войны личности, как правило, эпизодичны, зато вымышленные герои романа глубоко историчны, потому что каждый из них символизирует собой определенную отжившую или, наоборот, нарождающуюся общественную силу.
Прежде всего символичен созданный в романе образ народа. Это не просто народ, а негры — те самые негры, которые вырастили богатейшие плантации какао и кофе, те, что добывали в шахтах руду, любовно нянчили барских детей, готовили вкусную пищу и оживляли своими танцами, музыкой и песнями национальные празднества. Романист показывает и тяжелый труд негров на плантациях, и невыносимые условия, в которых живут рабы, и все же негры не предстают угнетенными и забитыми, как это было у Бичер-Стоу; негры в романе Гальегоса — это сила и ловкость, неистощимый родник энергии, творческих сил и таланта. Не сочувствие либерально настроенного интеллигента, а глубокое понимание таящихся в народе сил руководило писателем-реалистом при создании романа о «Бедном негре».
Произведение Гальегоса изображает упадок старой патриархальной Венесуэлы с ее унаследованными от колониальных времен порядками, с ее просветителями, неспособными к действию. Так, на смену плантатору дону Фермину Алькорта, ревнивому блюстителю порядка и родовой чести, приходит «Добрый Барчук» Сесилио — в поместье открывается школа для негров. Но ни одно из благих начинаний молодого барина не прививается, ибо это всего лишь видимость реформ, а страна нуждается в больших коренных преобразованиях. В образе Сесилио показано, насколько изжил себя прекраснодушный либерализм, далекий от понимания насущных потребностей своего времени.
В образе Сесилио-старшего дан представитель интеллигентов-просветителей, выросших под влиянием свободолюбивых идей эпохи войны за независимость. Начав с томиков Сенеки, Платона и Гомера, Сесилио-старший кончил свое образование в университете жизни, ища истину по дорогам своей страны, учась у народа.
Перед лицом неотвратимо надвигающейся военной бури господский дом представляется романисту одиноким островком среди бушующего моря народного недовольства. Здесь уже, в сущности, нечего разрушать — пришел в упадок старинный род рабовладельцев Алькорта: давно нет в живых дона Фермина и медленно умирает от проказы его наследник Сесилио. Самоотверженная, мятежная Луисана порывает с своим кругом в поисках новых жизненных дорог. Но из обломков гибнущего старого мира поднимается новая страшная сила — военщина. Выкормыш военной академии, бездушный карьерист и честолюбец, Антонио де Сеспедес с мечом в руках выступает на защиту старого.
Беспомощной, жалкой фигурой поднимается со страниц романа «духовный пастырь» уходящего мира священник Медиа-вилья. Обезумевший старик сучит в воздухе воображаемую нить, пытаясь увязать в своем больном сознании распадающиеся привычные связи.
Исторические личности того периода, такие как глава федералистов Самора, маршал Фалькон или свирепый диктатор Паэс, не играют значительной роли в развитии сюжета, да это и не входило в творческий замысел Гальегоса. Заветной мыслью писателя было показать народный характер пятилетней войны как одного из звеньев социальной борьбы, которая не утихает на земле Венесуэлы. И основное своеобразие романа состоит в том, как сложно и противоречиво разрешается эта тема.
В образе главного героя романа писатель концентрирует основные черты и, противоречия изображаемой им эпохи: Педро Мигель, сын помещичьей дочери и беглого негра, выросший на задворках имения знатного рода Алькорта и ставший вожаком партизанского отряда, предстает перед читателями как олицетворение исторических судеб Венесуэлы, ввергнутой в бесконечный водоворот войн.
Педро Мигель как бы исподволь, постепенно вырастает в центральную фигуру повествования. Из зеленого ада плантаций, где блестят на солнце бронзовые тела невольников, действие романа перебрасывается в — прохладную тишину господских покоев, где пылятся на библиотечных полках сочинения древних философов и просветителей. От чар тропической ночи и негритянских плясок под удары барабана автор переходит к философским рассуждениям искателя истины лиценциата Сесилио. В этом сложном мире, полном резких противоречий, суждено было появиться на свет Педро Мигелю. Ни плебей, ни барчук, он растет подкидышем на бедном крестьянском ранчо, не сводя полный грусти взгляд черных глаз с далеких гор, где, по слухам, изловили мятежного негра, давшего ему жизнь.