Привратница. Да не кричите, я поняла.
Пьеро. Мне очень жаль, что это столь радостное для меня событие для тебя оборачивается несколько печально, но я вынужден просить тебя вернуть туфли, которые тебе подарили.
Привратница. Пожалуйста.
Пьеро (смотрит на туфли, потом на привратницу. Говорит строго). Послушай, милая, это что еще за шутки? Мои туфли были совсем новые. А эти — старые и стоптанные. Неужели ты полагаешь, что я надел бы подобную рвань?
Привратница. Вот я и удивилась, когда мне их дали. Только, как говорится, дареному коню...
Пьеро. Ну, хватит болтать вздор. Иди принеси мои туфли.
Луиджи. Ох, я совсем забыл. Прости меня, Пьеро, я подумал, что привратница может походить и в моих туфлях, а твои взял себе на память: ведь размер v нас с тобой один и тот же... Тем более что...
Пьеро. Я был мертв, понятно? Но сейчас я жив, и будь любезен вернуть мои туфли.
Луиджи (разочарованно, привратнице). Сами видите, я не виноват, но теперь я вынужден просить вас вернуть мне мои.
Привратница. А я что же, должна остаться босиком? Свои-то я уже выбросила.
Луиджи. Не думаете же вы, что босиком должен остаться я! Я понимаю, можно быть щедрыми, но, как говорили древние римляне, эст модус ин ребус, то есть — все хорошо в меру.
Пока происходит операция «обмен туфлями», в результате которой привратница уходит в покойницких тапочках, синьора Ионе, увидев, какой оборот принимают дела, вынимает из своей сумочки часы и бумажник Пьеро и протягивает их ему. Между тем старый Маркантонио снимает брюки. Пьеро внимательно и упорно изучает галстук Луиджи, и тот, заметив, что является объектом столь пристального внимания шурина, начинает медленно развязывать узел галстука.
Луиджи. Видишь ли, поскольку у нас один размер...
Пьеро. Понимаю, понимаю. Проверь, не одного ли размера у нас с тобой портсигары.
Луиджи. Ах да. (Возвращает Пьеро портсигар.) Это все на память о тебе.
Пьеро. А ты не растерялся: захватил сразу несколько сувениров!
Луиджи. Ты же знаешь, как я сентиментален.
Пьеро. Да-да, у тебя страсть к сувенирам. Может быть, ты хотел музей открыть?
Луиджи. Это все потому...
Пьеро. Что у нас один и тот же размер. Я понимаю. А мои домашние туфли?
Луиджи. Вот их я не брал.
Тереза. Позволь, домашние туфли ты же сам завещал Анджелике.
Пьеро. Ах, вы уже и завещанное разделили?
Тереза. Ну, если говорить откровенно, так домашние туфли — единственное, что ты оставил по завещанию.
Пьеро. Ну и молодцы! Времени зря не теряли. Мне очень жаль, но... Анджелика!
Анджелика. Я здесь.
Пьеро. Тот факт, что я вспомнил о тебе в своем завещании, главным образом объясняется совпадением двух совершенно независящих друг от друга обстоятельств. Я имею в виду мою смерть и огромный размер твоей ноги. Мне известно, что ты не раз тайком надевала мои шлепанцы, почему они превратились в два корыта. Поскольку первое обстоятельство отпало, тебе остается лишь вернуть мне то, что я тебе завещал.
Анджелика. Так я и думала. (Снимает шлепанцы и уходит.)
Возвращаются Демаджисти и Лола с бутылками шампанского и закусками.
Демаджисти. Да здравствует воскресший!
Пьеро. Да здравствуют молодожены!
Появляются гости, все пьют, танцуют. В самый разгар веселья посыльный приносит гроб.
Анджелика (входит и обращается к Пьеро). Гроб принесли.
Пьеро. Какой гроб?
Анджелика. Для вас.
Луиджи. Ах да. Мы же не отменили заказ. (Гостям.) Пройдите, пожалуйста, в другую комнату.
Все. кроме Луиджи и Пьеро, выходят в соседнюю комнату, где веселье продолжается. Анджелика впускает посыльного. Тот вносит гроб, осторожно ставит его на пол и утирает пот со лба.
Посыльный. До чего тяжелый!
Пьеро. Спасибо, но он уже не нужен. Мертвый воскрес.
Посыльный. Воскрес?
Пьеро. Да, да. А что в этом необыкновенного? Воскресший — это я.