Серые глазки Бегемота забегали тревожно.
— А что со шпорами?
— Моргунов сказал, что бесполезно. У нашей истерички сам знаешь: глаз — алмаз!
— Черт! — тихо выругался Бегемот, достал учебник и стал его лихорадочно листать. — Короче, перед нашей славной компанией развернулась гордая перспектива угодить в общую братскую могилу? Куда он сам делся-то, а?
— Ушел. Ему теперь надо готовиться к пересдаче, — Мокроусов недобро усмехнулся. — Как, видно, и всем нам.
— Какой ему попался билет?
— Тринадцатый.
— И пошел без подготовки? Гигант! Я бы даже сказал — колосс!
Последние слова нагнали новую волну тоски на Олега. По сравнению с Моргуновым, у которого списывал конспекты по большинству предметов, он не знал ничего. Оставалось только покорно дожидаться своей горькой участи. Перед Олегом пронеслось, словно мутная тень, воспоминание о минувшей бессонной ночи. Господи, но что можно выучить только за одну ночь? Он, конечно, ориентируется в материалах процентов на сорок. Но это же мизер!
"Что теперь делать, сэнсэй? — задумался Олег. — Один экзамен ты уже завалил, сегодня будет второй. А за тобой еще хвост: два несданных зачета. Эту сессию тебе точно не пройти!.."
Олег оборвал этот внутренний диалог, открыл глаза и оглянулся. Ребята стояли тесными группками, перебирали билеты, обсуждали каверзные вопросы. Человек пять склонились в странных позах перед дверью в аудитории. Через маленькие щели они следили за развитием событий на экзамене.
Паркет под ногами был неописуемо стар, бесчисленные поколения студентов протерли его башмаками. Некоторые паркетины свободно ходили в своем гнезде, они были неровны, источены временем и коварно занозисты. "Наверное, — подумал Олег, — сам Ломоносов ступал еще по этому полу!"
Из злосчастной аудитории вынесло следующего искателя приключений. По короткому жесту стало ясно — трояк. Его тут же облепили однокурсники, выспрашивая новости о настроении преподавателя, о ситуации со шпаргалками, о дополнительных вопросах. Мокроусов, театрально перекрестившись, скрылся за дверьми. Следующим должен был идти Жигарев, после него очередь Олега.
— Ну что, — Бегемот подмигнул ему, не выпуская учебника из рук, — проводишь медитацию перед началом поединка?
Олег криво усмехнулся, он отлично понимал Бегемота. Фамилия Бестужев уже стала одиозной на факультете. Два выговора за семестр, одна беседа с деканом, куча неоправданных пропусков, длительная борьба за допуск к экзаменационной сессии. Он висел в университете на волоске. Сессию нужно было сдать во что бы то ни стало!
Но в то же время Олег чувствовал себя довольно спокойно. Может быть Бегемот и прав с медитацией. Последние события резко закрутившейся жизни так издергали его, что он перестал реагировать на мелочи.
— По тебе не скажешь, что ты мало готовился, — сказал стоявший рядом Жигарев, проверяя укладку шпаргалок по карманам. — Правильно делаешь, держаться надо уверенно и с достоинством, даже получая банан.
Олег снова усмехнулся.
— Жаль только, что одного внешнего вида недостаточно, приходится еще и рот открывать, доказывая, что все знаешь, — тут же отозвался Бегемот. — А то как бы хорошо: входишь этак солидно, с железобетонной мордой — пять баллов! Или, к примеру: нет, товарищ, что-то у вас сегодня вид недостаточно уверенный, наверное, плохо учили. Никак не могу поставить выше тройки!
Кто-то рядом загоготал.
Олег заметил, как вдалеке, в перспективе высокого сводчатого коридора появились силуэты двух студенток. Фигурки у них были стройные, и он не без удовольствия смотрел на них.
Жигарев оставил свой портфель на попечение Бегемота, совершенно зарывшегося в учебник, и встал перед дверью. На его лице теперь было видно одно бесконечно напряженное ожидание.
Девушки подошли поближе. Одна из них, со светлыми распущенными волосами и высокой грудью, вдруг показалась ему знакомой. Но она была явно не с их курса.
Студентки уловили его пристальный взгляд и приняли насмешливо-кокетливый вид. Открытое лицо, загорелые руки, плавно изогнутые линии бровей… Где он мог ее видеть?
Поравнявшись с ним, девушка чуть улыбнулась и, незаметно для остальных, заговорщически кивнула, Олега словно пронзило током. Он вдруг вспомнил ее, вспомнил, как любовался ее точеной фигуркой на пляже каких-нибудь шесть-семь дней назад. Понял, откуда у нее этот ранний загар — тот же загар, что и у него!
Олег не тронулся с места. Лишь провожал глазами это прелестное видение. Не шевельнулся и тогда, когда студентка, обернувшись, многозначительно посмотрела на него. Воспоминания о Сочи вызывали в нем теперь раздражение и почти панику. Он крепко сцепил зубы, отвернулся.
Прямо по коридору в его сторону шла куратор курса Кустова. Она смотрела на него: смываться уже поздно. Олег с каким-то отрешенным состоянием смотрел на ее лицо, выражавшее презрение и негодование одновременно. Еще бы — самый нерадивый студент из всех групп курса! Ребята вокруг заинтересованно расступились.
— Бестужев! — Какой у нее холодный голос, безразлично отметил он. — Мне нужно с вами поговорить. Ее ледяные светлые глаза смотрели в упор.
— У меня экзамен, — сказал он и поразился тому спокойствию, что прозвучало в его тоне.
— Когда освободитесь, зайдите ко мне. Легко постукивая маленькими каблучками, она удалилась.
— Между прочим, она тебя вчера разыскивала, — тихо процедил Бегемот.
Дверь экзаменационной аудитории отворилась, оттуда показался красный как рак Мокроусов. Жигарев, махнув рукой, зашел внутрь. Бегемот бросился к Мокроусову вместе с остальными ребятами. Олег снова отвернулся к окну, чувствуя, как накапливается напряжение где-то в области солнечного сплетения.
На дворе, почти перед самым окном, листья тополиной ветки равномерно раскачивались от ударов дождевых капель, и тут же роняли влагу на мокрый скользкий асфальт. Было видно, как по дорожке медленно бредет ссутулившийся Моргунов в синем плаще.
— И сейчас про пистолет — это тоже ложь, — Олег говорил зло и отчаянно. — У вас там "ТТ", а его сняли с производства тридцать лет назад. Такие уже не выдают.
"Шеф" присел на подлокотник кресла и криво усмехнулся. Его фигура была темным пятном на просвечивающем фоне тюлевой занавески, потому уловить выражение лица было трудно, почти невозможно.
— Это почему же мне надо перед тобой отчитываться? — насмешливо спросил он.
"Преступник, — мучительно подумал Олег, — уголовник, лжец! Как ловко он заставил меня работать на себя, сволочь!"
— Вот что, Олег, — снова заговорил Константин. Голос его был по-прежнему сух и деловит. — Не бери в голову ничего лишнего. Твое дело — обеспечивать мою безопасность, и больше ничего. Всем остальным занимаюсь только я!
Но, в отличие от старых времен, в интонациях "шефа" явственно проступали металлические нотки приказа. Он пристально смотрел на реакцию Олега, ловя малейшие оттенки настроений на его лице. Олегу вдруг нестерпимо захотелось сделать легкий выпад в скользящую стойку змеи и сбить ударом эту скотину на пол.
Но вместо этого он только закрыл глаза и тряхнул головой.
— Тебе не стоило заходить в спальню тогда, в Сочи, — продолжал Константин, удовлетворенный, кажется, реакцией своего телохранителя. — И впредь постарайся выполнять мои распоряжения более точно.
— Что вы там с ним делали?
— Тебя не касается, — "шеф" по-своему истолковал волнение Олега. — Можешь не дергаться. Этот на нас не пойдет стучать на Петровку. И запомни: он пытался присвоить деньги, которые ему не принадлежали.
— Плевать мне на эти деньги! — сорвался на крик Олег.
— Что? Что ты сказал? Плевать? — подался вперед Константин. — Скажите, пожалуйста, ему вдруг стало плевать на деньги. А давно ли это произошло? Может быть, с тех пор, как ты у меня накупил себе шмоток по смехотворной цене, или тогда, когда смог водить на удивительно частые премии свою девку в самые дорогие рестораны? Зажрался, щенок!
Олег вспыхнул и сделал шаг вперед.
— Спокойно! — угрожающе предупредил "шеф". — Ты сам знаешь, что со мной надо держать себя в руках!