– Господи! – пропищала я.
– Представляю, что он обо мне думал! – прорычал Вадим.
– Почему думал? – ужаснулась я, представив Сергея с простреленной головой. Через секунду картинка сменилась другой, не менее ужасной. Он уже лежит с перерезанным горлом. Разбушевавшееся воображение вышло из под контроля и я просипела:
– Почему ты сказал о нём в прошедшем времени?
– А ты не понимаешь? – Глаза Вадима сузились от гнева, желваки перекатывались из стороны в сторону.
– Нет! – Я попыталась подняться из-за стола, но пошатнулась и уселась обратно на стул. – У него жена болеет! – пыталась я оправдать Сергея. – Он вообще не при чём.
– Думать ему больше нечем, – процедил сквозь зубы Вадим, словно не слыша меня. – Все мозги ему Макс отбил. Дурачком теперь твой Серёжа будет. А что? – он откинулся на спинку стула и мечтательно посмотрел в небо. – Серёжка – дурак.
Я дотянулась до бутылки, поймала губами горлышко. Вино выливалось изо рта, текло по подбородку и шее, а я большими глотками, словно последний раз, пила и не могла утолить возникшую вдруг жажду.
Когда бутылка опустела, я разрыдалась. Я не помнила, сколько плакала, просто вскоре поняла, что сижу и смотрю на Вадима, немигающим взглядом.
– Я не буду ни на что претендовать при разводе, – пообещала я.
Он ничего не ответил. Даже не повёл бровью.
– Почему ты молчишь? – спросила я.
– Тебя слушаю, – сказал он, глядя куда-то в темноту.
Мне снова стало страшно.
– Вадим! Пожалуйста, прости меня! – взмолилась я. – Мне было так одиноко в нашем доме! Тебя вечно нет: ты то на работе, то с бабами в ресторане развлекаешься, и не представляешь, как мне хотелось в такие моменты заполнить пустоту рядом с собой!
– Ты баба, которую я подобрал, отмыл, одел и поселил в своём доме, – медленно перечислил он свои заслуги.
– Это кто меня отмывал? – возмутилась я робко.
– А ты в душу нагадила, – продолжал он, словно не слыша. – Сделала меня оленем…
На мои глаза снова навернулись слёзы. Я ещё не знала, кого из нас мне больше жалко, Вадима или себя.
Утро приближалось холодной сыростью. С реки подул ветерок. Кутаясь в плед, я, тем не менее, не решалась встать и пойти в машину.
Где-то над лесом раздался рокот. Вадим покрутил головой и сказал:
– Фёдор летит.
– Зачем? – спросила я зевая. Выпитое вино действовало на меня расслабляюще.
– За тобой.
– Я с тобой поеду! – заявила я решительно.
– Я отсюда сразу на работу, – объявил он.
«Может, пронесёт? – Неожиданно возникшая мысль окутала дрёмой. – У него же наверняка кто-то есть.»
Когда воздух стал бить по барабанным перепонкам, я открыла глаза. Вертолет медленно опускался на середину поляны. Со стола полетела коробка из-под сока, затрепыхались края скатерти.
– Пойдём! – позвал Вадим и встал.
Посадив борт, пилот не остановил двигатель и, даже не вышел из кабины, а молча наблюдал, как шеф ведёт к вертолёту супругу.
– Как бычка на закланье, – сказала я и улыбнулась собственному сравнению.
– Что? – не расслышал он.
– Ты меня никак выбросить из вертолёта решил, – прокричала я ему на ухо.
– Хорошая мысль! – Вадим выразительно кивнул.
Сын Фёдора открыл дверцу и отбросил небольшой трап.
– Господи! – прокричала я, пригибаясь под лопастями и спросила: – Куда ты меня?
Обессиленная и пьяная, я уселась в кресло возле иллюминатора и закрыла глаза. Кто-то заботливо укрыл меня пледом.
«Хороший всё-таки Вадим мужчина. Даже не ударил», – подумала, я и стала мечтать о ванне, в которую скоро погружусь, и о шёлке простыней такой уютной и мягкой кровати.
Глава 5
Во враждебной среде
Меня, как ни странно, разбудила тишина. Я разлепила веки, но ворвавшаяся в самый мозг вместе со светом боль, заставила зажмуриться.
«Неужели так набралась, что упала прямо у стола? – подумала я и задалась вопросом: – Но где же Вадим?»
Я снова открыла глаза. На этот раз было немного легче. Оказалось, я лежу в траве среди высоких сосен и пушистых елей. На фоне голубого неба качались, заглядывая мне в лицо, какие-то беленькие мелкие цветы. Страшно хотелось пить, но ещё больше – закричать. Пока я ещё не понимала, почему, но первый порыв был именно такой.
– Где это я? – подумала я вслух и медленно села, после чего земля качнулась и поплыла, а к горлу подступила тошнота.