От уничтоженного неприятельского полка к бригаде перешло много оружия, боеприпасов, обмундирования.
На рассвете тронулись дальше.
Чехословацкие части, занимавшие Николаевск, в панике бежали из города, едва только чапаевские полки приблизились к окраине.
Радостно встречаемая ликующим народом, бригада Чапаева вступила в Николаевск. Днем в городе состоялся многолюдный митинг. По предложению Чапаева, Николаевск был переименован в Пугачев.
„Я — Чапаев“
Под окном стояла желтеющая рябина. Пронизывающий ветер срывал с нее мокрые, блестящие листья и уносил их куда-то в серую, туманную даль наступающего вечера. Один листик, охваченный багрянцем, ветер наклеил на оконное стекло.
Василий Иванович часто смотрел на улицу и хмурился, досадуя на погоду. Уже третий день не переставая моросил мелкий, холодный дождь.
Отодвинув от себя миску с крупной горячей картошкой, Чапаев оперся локтями о стол, зажал между ладонями голову.
Через некоторое время, вскинув глаза на лежавшего на печи ординарца Исаева, он спросил:
— Чего не слезаешь? Остынет картошка, и вкуса того не будет.
— А сам почему не ешь, Василий Иваныч? — вопросом ответил тот, уткнувшись в подушку.
— Не хочется, — махнул рукой Чапаев, опять заглядывая в окно. — На уме совсем другое, Петька…
Он не успел закончить — дверь отворилась, и в штаб вошли, громко разговаривая, командиры Лоскутов и Демин.
Широкоплечий и грузный Лоскутов нетороплршо подошел к столу и положил перед Чапаевым помятый лист бумаги грязно-зеленого цвета.
— Почитай-ка Василий Иванович, о чем пишут белоказаки, — сказал он и, шагнув в сторону, взмахнул фуражкой, стряхивая с нее блестящие капельки.
— И что за непогодь… хлещет и хлещет без устали! — проговорил Демин, тоже отряхиваясь от дождя.
Чапаев расправил влажную листовку, наклонился над столом.
Штаб белоказаков призывал красноармейцев переходить на сторону контрреволюционной, так называемой «народной армии».
«Торопитесь перейти в народную армию, тем самым вы искупите свой великий грех перед господом богом, — читал Василий Иванович. — Недалек тот час, когда мы уничтожим красную заразу, а ярого коммуниста-антихриста Чапаева, друга дьявола, проклятого Христом и матерью его, пресвятой богородицей, повесим на первом попавшемся столбе».
Скомкав в кулак листовку и бросив ее в угол, Василий Иванович встал, прошелся по избе.
— Тоже, сочинители! — усмехнулся он, сверкая потемневшими глазами. — Не иначе как монахи у них в штабе сидят. Они, видать, только понаслышке знают, кто такие красные бойцы-чапаевцы… Вот я их проучу ужо!
Остановившись посреди избы, Чапаев крепко взялся руками за широкий ремень, туго обхватывавший его тонкую талию, и взглядом подозвал к себе Лоскутова.
Командир полка подошел, выпрямился, прижимая к бедрам короткие руки.
— Подобрать человек сорок — пятьдесят самых смелых, — произнес Чапаев и, взглянув на часы, добавил: — Через час отправить в разведку.
— Есть, Василий Иваныч! — Лоскутов взял с лавки фуражку и направился к двери.
Вдруг Василий Иванович остановил командира полка:
— Когда подберешь бойцов, меня вызовешь. Я сам с ними поеду.
Лоскутов посмотрел Чапаеву в глаза:
— Стоит ли самому тебе, Василий Иваныч? На днях наступление большое предстоит… У тебя и без того много хлопот.
— Вот потому-то и надо знать все намерения неприятеля… А ты иди! — проговорил Чапаев и направился к столу.
Лоскутов ушел.
С печки проворно слез Исаев. Услышав о предстоящей разведке, ординарец сразу весь как-то преобразился. В нем уже ничего не осталось от скучающего и ленивого парня, полдня пролежавшего на печи. Статный и подтянутый, в начищенных до блеска сапогах, Исаев подлетел к Чапаеву, на ходу пристегивая саблю, и весело сказал:
— Василий Иваныч, мне с Лоскутовым можно идти? А как все будет готово, я за тобой явлюсь.
Оглядев с ног до головы ординарца, Чапаев улыбнулся:
— Иди!
На небо спускались лилово-синие осенние сумерки, и в штабе с каждой секундой становилось все темнее. Порывами налетал ветер, и стекла в раме жалобно дребезжали.
Демин зажег лампу, и за окном сразу стало темно, как ночью.
— Разреши, Василий Иваныч, и мне с тобой отправиться в разведку, — попросился Демин, вывертывая фитиль.
Василий Иванович подумал, кивнул головой:
— Собирайся.
Через сорок минут Чапаев подъехал к бойцам, назначенным в разведку. Некоторое время Василий Иванович молчал, пристально вглядываясь в лица чапаевцев. Потом, взмахнув рукой, громко сказал: