Клавка немало потрудилась, прежде чем уговорила Василия Родионовича.
— Только смотрите у меня, не хныкать! — предупредил с напускной строгостью отец Родьки.
— Ни-ни. Мы же не маленькие, дядя Вася! — сказала Клавка, сгоняя с лица радостную улыбку, и тут же украдкой подмигнула Родьке.
Но прежде чем отправиться в путь, ребята подошли к оголенному краю обрыва, чтобы посмотреть на гидростанцию. Добрых два десятка километров отделяло ребят от железобетонной плотины, перегородившей Волгу, а им казалось: вот она, нашумевшая на весь белый свет богатырская стройка, — совсем рядом!
Родьке даже померещилось, будто он слышит, как ревут седые буруны грозного водопада, низвергавшегося с головокружительной двадцатишестиметровой высоты. А там, за сливной плотиной, раскинулась лазурная гладь моря. Настоящего безбрежного моря! Сейчас оно спокойно, это новое море, созданное руками чудо-человека. Но каким оно бывает отчаянным в шторм, когда высоченные волны подкидывают вверх, как перышко, трехпалубные теплоходы, а моторные катера просто валят набок! На лодке в такую непогодицу и не думай совать носа на море. Кто-кто, а уж Родька все это на себе испытал и совсем недавно, с полмесяца назад.
— А мне жалко этого Петьку, — вдруг ни с того ни с сего сказал Родька.
— Это почему? — спросила Клавка, все еще не отводя взгляда от чарующей голубизны далекого и в то же время такого близкого моря.
Родька передернул плечами.
— Как — почему? Уезжать собирается человек от нас, а тут такое раздолье! Будущим летом отправимся в шлюпочный поход по морю, а Петьки не будет с нами…
Клавка покосилась на Родьку и ничего не сказала.
Но тут ребят окликнул Василий Родионович:
— Ну, молодчики, давайте шагать… Или, может, на попятный? И Бахилова гора стала не нужна?
Сразу встрепенувшись, Клавка бросилась к Василию Родионовичу:
— Что вы, дядя Вася! Мы да на попятный? Никогда в жизни! Правда, Родька?
За рябинником от тропы, по-прежнему тянувшейся по всему косогору в сторону полукруглой заманчивой лужайки, ответвлялась еле приметная заячья дорожка.
— Сюда, — сказал Василий Родионович, первым ступая на дорожку, сказочным полозом извивавшуюся среди высокой полегшей травы, — А веселая тропа к заводской поляне тянется.
Вдруг на опушке поляны показался человек в синем замасленном комбинезоне.
— Эй, люди добрые! — закричал он, подбрасывая плоскую, как блин, кепку. — Э-эээй, притормозите!
Отец Родьки свернул с дорожки.
— Ну-ка, узнаем, чего у него там стряслось.
Человек в комбинезоне оказался молодым курносым парнем с белесоватым пушком над верхней губой. К удивлению Клавки, Василий Родионович ни о чем не стал расспрашивать парня. Он сказал одно лишь слово: «Показывай!» — будто, заглянув в неспокойные голубеющие глаза незнакомца, сразу понял, что тот попал в какую-то беду.
Размахивая длинными руками, вымазанными в тавоте, парень повел их в сторону от поляны прямо через кустарник, то и дело подныривая под нависшие над землей ветки.
Шагов через сорок выбрались на старую просеку и сразу увидели гусеничный трактор. Трактор стоял, накренившись набок, у самого обрыва глубокого оврага, блестя высветленными до блеска ребрами гусениц.
— Как это тебя угораздило? — спросил Василий Родионович парня, подходя к сильной, все еще пышущей жаром машине, видимо, успевшей в это утро много поработать.
— Буровую вышку тут хотят ставить, — потупя взгляд, заговорил парень сиповатым баском. — Ну, а просека буреломом вся завалена — ни проехать, ни пройти… Четвертый день расчищаю дорогу. — Вдруг, шагнув в сторону, он пнул ногой ствол старого, поверженного ураганом осокоря. — Лешак этот виноват! Хотел цепями заарканить его за корни, да просчитался… Дал задний ход, чтобы поближе к дереву подъехать, а меня и потянуло назад — тут вон как покато. Думал, вместе с машиной в овраг громыхнусь.
— Мотор в порядке? — опять спросил Василий Родионович, на глаз определяя расстояние между трактором и пропастью.
— Кажись, в порядке, — не совсем уверенно проговорил парень. Чуть помешкав, он признался: —Я и подходить-то к трактору теперь боюсь; заведешь, а он…
Василий Родионович не дал ему договорить;
— Ребята, марш за хворостом! Бросайте под гусеницы… чтобы дорожка была вон до того места. — Проводив взглядом Родьку и Клавку, со всех ног бросившихся в ложок, он рывком сдернул с плеча легкий рюкзак и вплотную подошел к парню. — А мы с тобой… как тебя, герой, величать прикажешь?