Присев перед Женькой на корточки, Костик спросил:
— Крендель у тебя вкусный?
Девочка поглядела на свой витой надкусанный крендель и качнула головой с петушиным гребешком на макушке.
— Нет! — сказала она. Еще раз оглядела со всех сторон крендель и вонзила в него зубы, острые, мелкие, как у мышки.
— Чего нет? Невкусный, значит?
— Нет.
— Выходит, вкусный?
И Женька в третий раз сказала «нет».
— Так какой же он у тебя? — рассмеялся Костик. — Горький?
Женька сощурилась, прижала крендель к животу обеими руками, пропела:
— Сла-адкий! Вот какой!
Дернув Женьку за петушиный гребешок, Маришка снисходительно сказала:
— Четыре года дивчине, а глупа! Не знаю даже, в кого такая уродилась! Нашелся котенок?
— Ara, нашелся. Такая потеха! Я его искал, искал… Устал даже. А Мишка залез в бабушкин валенок и дрыхнет себе. — Костик глянул Маришке в глаза — снизу вверх. — А как мы играть будем?
Подняв с земли прутик, Маришка закусила самый кончик.
— Знаешь, как? — подумав, сказала она через минуту. — В самосвалы. Не игра — сила!
— Как это в самосвалы?
— Да очень просто. — Маришка присела на корточки. — Ты и я будем самосвалами. Ну, скажем, МАЗами… Мой папаня на МАЗе работает. Камень из карьера возит. Машина — зверь! У этих самосвалов на боковинах серебряные буйволы пришлепаны. Может, видел когда?.. Значит, ты — МАЗ и я МАЗ. А Женька учетчица. Она будет учитывать наши ездки. От карьера до цементного завода. Идет? У кого окажется больше ездок, тот и победитель. Теперь понял?
Женька перестала грызть крендель и запыхтела, кривя набок слюнявый рот.
— Ты, лысый самовар, чего пыхтишь? — угрожающе прошипела Маришка. — Ну? Тебя спрашивают!
— Не хочу… Не буду я учетчицей.
— А кем ты хочешь?
— Я тоже… самосвалом хочу!
Маришка всплеснула руками.
— Если мы все будем самосвалами, кто же учитывать наши ездки будет?.. А ты, Женечка, не ломайся! Мы тебя не только учетчицей, но и бригадиром назначим. Начальством быть — одно удовольствие! Ни ответственности тебе, ни мороки с машиной… А если дело дойдет до премий или ордеров на квартиры — оно, начальство, глядишь, тут как тут!.. Договорились?
Но упрямая Женька и слушать ничего не хотела. Маришка собралась было отшлепать несговорчивую сестренку, но за нее вступился Костик.
— Оставь, не трогай! — сказал Костик. — Пусть мы все будем самосвалами. А учитывать эти самые… рейсы… Так договоримся: учитывай ты свои, я — свои, Женька — свои.
Маришка наморщила облупившийся нос.
— Но, понимаешь, так не бывает! Я же с папаней не раз ездила. Знаю! Начнутся приписки!
— Ну, а мы будем по-честному, — не сдавался Костик. — Женьке тоже хочется побегать!
Наконец договорились обо всем: «каменный карьер» расположился по ту сторону дороги, у зеленой калитки старика Джамбула, капитана-пенсионера, а «цементный завод» — рядом с голубыми воротами детсада. В «рейс» отправились сразу все три МАЗа: Женька, Маришка и Костик.
— Газанем? — подмигнула Маришка Костику и отчаянно по-мальчишески свистнула. Свистнула, ударила ладонь о ладонь и побежала.
Легкая на ногу, она сразу же обогнала не только свою нерасторопную сестренку, но и Костика.
Маришка неслась по улице как ветер, раскосмаченная, удалая, крутя руками воображаемую баранку. Пунцовое в искорку платьишко, сшитое на рост, развевалось позади нее пышным хвостом жар-птицы.
В самый разгар игры вдруг с треском распахнулась зеленая калиточка, и со двора Джамбула на просеку выбежал седобородый козел Буран, топоча раздвоенными копытцами.
Оглянувшись на шум, Костик так и оцепенел, точно завороженный уставившимся на него исподлобья Бураном.
Наглые белесые глазки козла с косыми злыми зрачками смотрели на Костика в упор. Думалось, еще секунда, одна-разъединственная секунда, и Буран, разъярясь, метнется к Костику, наподденет его на свои острые рубчатые рога.
— Маришка, Женька! — придя в себя, закричал истошным голосом Костик. — Бегите домой! Буран с привязи сорвался!
А в следующую минуту какая-то властная сила подтолкнула Костика в спину, и он тоже бросился со всех ног удирать от страшного Бурана.
Тоненько и протяжно блея, козел топнул ногой и побежал вслед за Костиком.
Маришка первой достигла ворот детсада. А вот толстушка Женька споткнулась о кирпич, валявшийся на дороге, и растянулась, задрав кверху ноги.
— Вставай, Женька! Беги, Женька! — кричал Костик, прибавляя шаг. — Беги, толстая размазня!
Но Женька и не думала вставать. Она валялась поперек дороги и ревела, ревела густым басом. Так же басом, наверно, ревет и Маришка, когда ее обидят.