Грозно звучит первая тема — тема зла и насилия. Яростно и мощно заглушает все. Едва вырисовывается нежная лирическая мелодия, властные хищные звуки подавляют ее. Но певучая тема появляется снова и снова, настойчиво заявляя о своих правах. Вначале робко, потом сильнее и упорнее звучит фанфарный призыв. В смятение приходят темные силы и в предсмертном порыве вступают в бой. Шире и свободнее льется крепнущая мелодия. Свет и радость несет она, окончательно побеждая грозного хищника.
«Ричард Третий» написан под несомненным влиянием Листа. Здесь развиты принципы программного симфонизма, о которых подолгу беседовали оба композитора в Веймаре. Хотя и думал Сметана о своей угнетенной родине, когда писал эту поэму, музыкальный язык ее не имеет яркого национального колорита. Сметана не считал возможным к английскому сюжету применять чешскую мелодику. По стилю это произведение приближается скорее всего к листовским поэмам с их романтической приподнятостью и патетическими кульминациями.
Закончив в июле партитуру «Ричарда Третьего», Сметана приступил к работе над второй симфонической поэмой — «Лагерь Валленштейна». В трагедии Шиллера его тоже привлекла идея борьбы.
Тридцатилетняя война. Страшные битвы сотрясают чешскую землю. В окрестностях древней Пльзни расположилось на отдых войско Валленштейна. Повсюду шум и суета, бряцание оружия и воинских доспехов. Раздаются песни. А вот слышатся звуки знакомой польки. И воины пускаются в пляс. Не сломить врагам эту удаль молодецкую!..
Вечерняя мгла спускается над краем. Стихают шум и звуки песен. Лагерь спит. И только перекличка часовых нарушает покой…
Но вот первые лучи солнца осветили местность. Поднялись воины. Новый бой впереди. Стройным маршем идут витязи, идут, чтобы сразиться с врагом…
Картиной победного боя завершается произведение.
Дописывал Сметана свою вторую симфоническую поэму уже в Гетеборге. Лето, проведенное на курорте у моря, не принесло облегчения Катержине. Она быстро угасала. И для нее и для окружающих было ясно, что близок конец. «Наши опасения за здоровье Катержины, к сожалению, оправдываются. Ее состояние не улучшилось, а ухудшилось», — писал Сметана из Гетеборга ее родным. Много часов проводил он у постели больной, стараясь облегчить ее страдания. Даже когда проходил приступ кашля и обессиленная Катержина погружалась в сон, он не покидал ее. Тут же за маленьким столиком он сочинял или просто сидел, откинувшись в кресле, и смотрел на заострившиеся милые черты. Казалось, еще так недавно они вместе бродили в окрестностях Пльзни, говорили о музыке, строили планы на будущее. Совсем юная, прекрасная Катержина была воплощением силы и здоровья. И вот эта жизнь подходит к концу. Почему? Почему так жестока и несправедлива судьба?! Сметана горько упрекал себя за то, что покинул Чехию, увез жену из привычной обстановки. Быть может, именно потому ей стало так плохо. Он приходил в ужас от одной мысли, что может навсегда потерять Катержину. Пока не поздно, нужно возвращаться. Воздух родины, теплое и ласковое солнышко восстановят ее силы. «Я хочу навсегда оставить Гетеборг и возвратиться опять в Прагу, в надежде, что это благотворно подействует на здоровье Катержины», — писал он.
Оставив дела и учеников, Сметана направился в Чехию. Все старания, все помыслы его были устремлены на то, чтобы как можно быстрее добраться до родины.
Но увы! Дни Катержины были сочтены. Дорогой ей стало совсем плохо, она потеряла сознание и во время остановки в Дрездене 19 апреля 1859 года умерла. Холодное, бездыханное тело привез Сметана в Прагу, чтобы похоронить на Ольшанах рядом с Бедржишкой.
Так после десяти лет счастливой супружеской жизни Сметана остался совсем один с шестилетней дочкой на руках. Велико было его горе. Он не мог забыть Катержину, смириться с ее смертью. Чтобы немного рассеяться, Сметана поехал в Дрезден, а затем — в Лейпциг, где тогда собирался весь цвет музыкальной Европы. Как всегда, композитор искал утешения в музыке. Однако первые месяцы ничто не могло заглушить душевную боль. Сметана настолько изменился и осунулся, что Лист даже с трудом узнал его, когда они встретились в Лейпциге. Видя подавленное состояние друга, Лист пригласил его погостить в Веймаре.