Сквозь открытые двери Тынского храма, в центре которого как будто на пьедестале из цветов возвышался гроб с телом композитора, неслись скорбные голоса «Глагола Пражского» и других хоровых коллективов.
Вся Староместская площадь и прилегающие улицы были запружены народом. Сюда спешили стар и млад, пражане и жители соседних городов и сел, чтобы сказать последнее «прости» тому, кто всю жизнь преданно служил народу.
Когда выносили гроб с телом и устанавливали на катафалк, площадь огласилась звуками похоронного марша, сочиненного Адольфом Чехом. В этой печальной музыке не трудно было узнать хорошо знакомые темы сметановских опер, как будто сами творения великого мастера оплакивали его смерть.
Возле Национального театра процессия остановилась. Здесь состоялось торжественное прощание с усопшим мастером. Пели солисты, хор… и, покрывая все, звучал марш из «Далибора» — этого любимого детища композитора, не понятого вначале многими его современниками. Как незаживающая рана, тревожили всю жизнь Сметану воспоминания и судьба этой злополучной оперы, и, зная это, друзья, чтобы порадовать его в последние месяцы жизни, издали клавир «Далибора». Но увы! Было слишком поздно. Клавир вышел из печати в апреле 1884 года, когда Сметана уже не понимал, что он держит в руках.
У ограды кладбища большая часть многотысячной толпы провожавших должна была остановиться. Только близкие друзья и соратники последовали за гробом. После прощальной речи председателя «Умелецкой беседы» Яна Стракатого под звуки народного гимна «Где родина моя» тело Сметаны было предано земле…
Оборвалась жизнь «певучего гения чешского народа», оборвалась тогда, когда он был еще полон творческих замыслов. Но музыка его продолжала звучать.
Вечером после похорон чешская общественность собралась в помещении Национального театра. Когда в зале погасли огни и взвился занавес, зрители увидели живую картину. На сцене стояли три парки, три Загадочные женщины, которые, по мифологическим верованиям древних греков, сучили нить человеческой жизни. Клото ее начинала, Лахезис продолжала, а Атропа обрывала.
читала под звуки фанфар «Далибора» любимица пражан — драматическая актриса Марушка Биттнерова, и слова этого пролога, написанного Элишкой Красногорскощ воскрешали светлый облик мастера, безгранично любившего жизнь и родной народ.
И, побеждая печаль и горе утраты, как гимн великому мастеру прозвучала затем «Проданная невеста». Ее задушевная, жизнеутверждающая музыка, пронизанная солнечным теплом и лаской, была залогом вечной славы и бессмертия ее творца.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Горечь жизни я вкусил в полной мере, как мало кто другой; но я испытал также минуты прекрасные, волшебные да и величественные! — писал Сметана в одном из писем в последние годы своей жизни. — Надеюсь, что я уже достиг поставленной перед собою цели или, во всяком случае, приблизился к ней. А целью моей было доказать, что мы, Чехи, не только музыканты-исполнители, как нас называют другие народы, говоря, что у нас больше таланта в пальцах, чем в мозгу; а что мы также одарены и творческой силой и имеем свою национальную самобытную музыку. Как далеко я ушел вперед, об этом я не могу судить, пусть судит мир».
И в наше время уже весь мир оценил заслуги Сметаны, который поднял чешскую национальную музыку на невиданную высоту. Он создал основы классической чешской оперы, симфонизма, хоровой и камерно-инструментальной музыки. Он заложил фундамент могучей школы отечественных мастеров. Его опыт усвоили чешские классики Дворжак, Фибих, Яначек. На его произведениях учились поколения чешских композиторов вплоть до нашего времени. Близость к сметановским традициям ощущается в таких прекрасных произведениях, как удостоенная Золотой Медали Мира кантата Вацлава Добиаша «Строишь рюдину — укрепляешь мир» и Вторая симфония Яна Гануша. Наследие Сметаны принесло громадную пользу и словацкой музыке. Сметановские принципы народности ощущаются, например, в первой национальной словацкой опере «Крутнява» («Водоворот»), написанной нашим современником Эугеном Сухонем.
Музыка Сметаны глубоко связана с чешским народным творчеством. Именно поэтому даже тогда, когда в чешскую музыку временами проникают чужеродные модернистские веяния, сметановские традиции всегда побеждают. Их неизменно отстаивают передовые деятели культуры. И в этом особенно большая заслуга крупнейшего чехословацкого ученого академика Зденка Неедлого, который всю жизнь посвятил изучению и популяризации творчества Сметаны.