Нацистская педагогика поработала всею несколько лет. Когда Германия была оккупирована, нацизм тут же испарился — по крайней мере в западной зоне: на востоке он нашел новое применение. Он испарился, во-первых, потому что был судим и осужден как немецкими так и международным судами. Во-вторых, потому что большинство населения не прониклось им глубоко. Наконец, потому что сами нацисты, пробудившись, не видели ясной связи между тем, чем они были под колдовским воздействием идеологии и чем стали теперь, когда это воздействие рассеялось. Эйхман вновь обрел свою исконную натуру среднего служащего, каковым он был прежде и каковым снова стал бы потом, если бы не был схвачен и судим. Приговор он воспринял пассивно, в соответствии со своим бесцветным характером. Предъявленные ему обвинения, как это справедливо показала Ханна Арендт, были несоизмеримы с ограниченным сознанием этого банальною существа.
Коммунизм морален. На нравственный императив опирается вся предыстория большевизма (французский и немецкий социализм, русское народничество), и его победа празднуется как победа добра. Эстетика не обгоняет этику. Нацист воображает себя художником, коммунист — праведником.
Основа этой морали лежит в системе истолкований и вытекает из знания. Первобытная природа, учит коммунизм, — вовсе не та иерархизованная, жестокая, беспощадная природа, которой восхищается нацистский сверхчеловек. Нет, она подобна благой природе Руссо. Она утрачена, но социализм воссоздаст ее на более высоком уровне, и тогда человек осуществит все свои потенции. Троцкий утверждал, что базовый уровень новою человечества будет равен Микеланджело и Леонардо да Винчи. Коммунизм демократизирует сверхчеловека.
Естественней прогресс — это исторический прогресс, так как исторический и диалектический материализм утверждает единство природы и истории. Коммунизм присваивает тему прогресса, великую тему эпохи Просвещения, прямо противоположную темам упадка и деградации, которыми одержим нацизм; но это прогресс драматический, проходящий через огромные и неизбежные разрушения. Здесь мы узнаем обрывки гегелевского пантрагизма и особенно суровой дарвиновской борьбы за существование, примененной к обществу «Общественные производственные отношения» («рабовладельческий строй», «феодализм» «капитализм») сменяются как царства в животном мире, как млекопитающие приходят на смену земноводным. Здесь лежит тайная почва согласия между нацизмом и коммунизмом: «нечего плакать над пролитым молоком», «не разбив яйца, не сделать яичницу», «лес рубят — щепки летят» С той и другой сторон история — учительница. Нацизм восстанавливает мир в его красе, коммунизм — в его добре.
Восстановление зависит от человеческой воли, которая просвещена идеологией. Еще яснее, чем нацизм, ленинизм подчиняется гностической схеме двух антагонистических начал и трех времен. В прошлом была первобытная община, в будущем будет коммунизм, а настоящее — время борьбы между двумя началами. Силы, обеспечивающие движение «вперед», хороши, силы, «тормозящие» его, плохи. Идеология (научно обоснованная) описывает принцип зла. Это не биологическое бытие (низшая раса), а социальное, которым, по правде говоря, пронизано все общество: собственность, капитализм, сумма нравов, нрава и культуры, которая надстроена над этим злом и сводится к словам «дух капитализма» Люди, которые поняли смену времен и оба начала, которые познали суть естественного и исторического порядка и знают направленность его эволюции и средства её ускорить, собираются воедино и составляют партию.
Следовательно, хороши все средства, приближающие цель, которую провидит революционер. Поскольку процесс в такой же степени является естественным, как и историческим, разрушение старого режима само но себе есть искупительная жертва, приближающая новое. Формулировка Бакунина, резюмировавшего то, что ой понял из Гегеля, становится аксиомой большевизма: дух разрушения — это тот же дух созидания. В предыстории большевизма герои-народники остро сознавали нравственную революцию, следовавшую из их концепций. Чернышевский, Нечаев, Ткачев развивали в литературе тему «нового человека» — Достоевский написал на нее сатиру и понял её метафизический смысл. Новый человек— это тот, кто усваивает новую мораль абсолютной преданности целям, тот, кто сурово упражняется в изгнании из себя остатков старой морали, проповедовавшейся «классовыми врагами», чтобы увековечить свое господство. Ленин канонизировал коммунистическую этику. Троцкий написал брошюру об «их морали» и «пашей».