Удивительно, что за пределами революционной среды никто не заметил этого нравственного разлома. Чтобы описать новую мораль, коммунизм заимствует слова у старой: справедливость, равенство, свобода… Мир, который он готовится разрушить, в самом деле полон несправедливости и угнетения. Люди, жаждущие справедливости, не могут не признать, что коммунисты разоблачают эти бедствия исключительно пылко. И те и другие констатируют, что в распределении богатств не соблюдается справедливость. Руководствуясь идеей справедливости, хороший человек стремится достичь лучшего перераспределения богатств. Для коммуниста идея справедливости состоит не в «справедливом» дележе, а в установлении социализма, в отмене частной собственности, чем, следовательно, аннулируются любые меры дележа, сам дележ как таковой и права сторон. Порождая сознание неравенства, коммунисты не ставят себе целью констатировать недостатки нрава: их цель — породить жажду такого общества, в котором право перестанет быть инструментом регулирования. Точно так же коммунистическая идея свободы имеет целью возбудить сознание гнета там, где индивидуум, жертва капиталистического отчуждения, считает себя свободным. В конечном счете все слова, которые служат, чтобы выражать модальности добра: справедливость, свобода, человечество, доброта, великодушие и т. п., — инструментализованы ради единственной цели, которая все их содержит и все их реализует, — ради коммунизма. В перспективе коммунистической идеи эти слова сохраняют с прежними лишь отношения омонимии.
Однако существовали простые критерии, которые могли бы рассеять эту путаницу Я называю естественной, или общепринятой, моралью ту, на которую ссылались как мудрецы античности, так и китайские, индийские, африканские мудрецы. В мире, сформированном Библией, эта мораль сжато изложена на второй скрижали Десяти заповедей. Коммунистическая этика вполне сознательно им противостоит. Она задается целью уничтожить собственность и тесно связанные с нею право и свободу и преобразовать семейный порядок. Она разрешает себе все виды лжи и насилия как средства преодоления старого порядка и пришествия новою. В результате она в своих основах прямо противоречит пятой заповеди («почитай отца твоею и мать твою»), шестой («не убивай»), седьмой («не прелюбодействуй»), восьмой («не кради»), девятой («не произноси ложного свидетельства на ближнею своею») и десятой («не желай ничего, что у ближнею твоею»). Нет никакой необходимости веровать в библейское Откровение, чтобы согласиться с духом этих предписаний, известных всей земле. Большинство людей считает, что существуют поступки истинные и хорошие, потому что эти поступки соответствуют тому, что им известно о строении Вселенной. Коммунизм учреждает иную вселенную и с нею соотносит свою мораль. Вот почему он отвергает не только предписания, но и их основу — естественный мир. Мы сказали, что коммунистическая мораль строится на природе и истории, но это неверно: она строится на сверхприроде, которой не существует, и на истории, лишенной истины.
«Советский строй, — писал Раймон Арон в «Демократии и тоталитаризме» (Raymond Aron. Democratic et totalitarisme. Paris, Gallimard, 1965, p.302), — вышел из революционной воли, вдохновленной гуманным идеалом. Целью было создание самого человечного строя, какой только знала история, первого, при котором все люди получат доступ к человечности, где классы исчезнут, где единство общества позволит гражданам взаимно признать друг друга. Но это движение, направленное к абсолютной цели, не останавливалось ни перед какими средствами, потому что, согласно доктрине, только насилие могло создать это абсолютно хорошее общество и потому что пролетариат был втянут в беспощадную войну с капитализмом. Из этого сочетания возвышенной цели и беспощадной техники возникли различные стадии советского строя».
Эти строки как нельзя более ясно отражают двусмысленность и ложь коммунизма. Ибо то, что названо человеческим и человечным, на самом деле сверхчеловеческое и сверхчеловечное именно это и обещает идеология. Человеческое и человечное не имеют за собой ни права, ни будущего. Классы не примирены — они исчезают. Общество не становится единым — оно разрушено в своей самостоятельности и присущей ему динамике. Не пролетариат ведет войну против капитализма, а идеологическая секта, которая вещает и действует его именем. Наконец, капитализм существует лишь в противопоставлении социализму, существующему разве что в рамках идеологии, и, следовательно, концепция капитализма не годится для описания той действительности которая должна быть ликвидирована. Цель отнюдь не возвышенна — она лишь принимает окраску возвышенности. Средство, т. е. убийство, становится единственной возможной целью.