Алекс не удостоил это ответом. — Как я должен оценивать эти статьи? Откуда мне знать, что хорошо, а что нет? Мне плевать на виды туши для ресниц или детокс-соки, но если эти статьи попадут в печать и окажутся дерьмом, это будет на моей совести.
Коул откинулся в кресле. — Сколько статей «Оксфорд» ты читаешь?
— Все до единой.
Коул побледнел. — Серьёзно?
— Это то, что делает главный редактор, Шарп. Мы рассматриваем выпуск целиком. Убеждаемся, что он не отстойный.
— И ты должен сделать то же самое со «Стилетто»?
— Очевидно.
— Почему Камилла не нашла женщину, которая занималась бы этим дерьмом?
— Я понятия не имею, — сказал Алекс, откидываясь в кресле и закрывая лицо руками. — Такое ощущение, что она меня ненавидит.
— Почему ты согласился на это?
Это был справедливый вопрос. И на него у Алекса не было хорошего ответа.
Обычно у него не было проблем с тем, чтобы сказать "нет" кому-либо — даже Камилле с её личностью сержанта.
Он хотел бы сказать, что согласился, потому что логика Камиллы имела смысл; она указала, что найти кого-то с опытом работы главного редактора на короткий срок практически невозможно. Это правда. Она также отметила, что у него уже были взаимоотношения с высшим руководством, и он мог бы выступить в защиту «Стилетто», если бы это потребовалось.
Но он не был уверен, что какая-либо из этих причин являлась настоящей, по которой Камилла взвалила на него эту задачу.
И он определённо не был уверен, что именно по этой причине он согласился.
Словно прочитав его мысли, Коул ухмыльнулся. — Какая статья у Эммы?
— Хм-м? — спросил Алекс, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица.
Коул терпеливо кивнул на стопку статей «Стилетто». — Эмма Синклер. О чём она писала?
Алекс собирался пожать плечами, но Коул остановил его взглядом. — Даже не притворяйся, что не знаешь.
Алекс вздохнул и стал рыться в бумагах, пока не наткнулся на статью Эммы, бросив её на стол. Коул взглянул на неё, а затем поднял глаза.
— «Утраченное искусство в свиданиях вслепую»? — спросил Коул. — У тебя есть реальный шанс залезть в голову своей бывшей, а ты позволяешь ей писать о свидании с другим парнем?
Алекс в волнении щёлкнул ручкой. — Шарп, сколько именно людей знают о моей связи с Эммой Синклер?
— Эм, все?
— Чёрт побери. Джейк не может держать рот на замке, — пробормотал Алекс.
— Да, кот вылез из мешка. — Коул закинул ноги на стол и откинулся назад. — Но что остаётся загадкой, так это то, почему вы двое расстались.
Коул приподнял бровь. Алекс сверкнул глазами.
Коул опустил ноги. — Да ладно, чувак. Кто-то должен знать. Джейк? Грейс?
Алекс продолжал хранить молчание.
Единственное, в чём они с Эммой, казалось, были безмолвно согласны, кроме их взаимной неприязни, это в том, что они продолжали молчать о своём прошлом. Он никому не рассказывал о том, что произошло между ними, и, насколько он мог судить, она тоже.
Даже девушкам из «Стилетто».
Он не знал, защищали ли они другого человека или самих себя. Но каковы бы ни были их причины, он знал, что в ближайшее время не собирается раскрывать рот. Особенно перед Коулом Шарпом, который, хотя и был чертовски порядочным парнем, не отличался благоразумием.
Коул, очевидно, не стал ждать объяснений от Алекса и переключил своё внимание на статью Эммы.
Коул поднял взгляд. — Она хороший писатель.
Алекс хмыкнул. Она была хорошим писателем. Она всегда была хорошим писателем. Ещё в колледже это было всё, чем она хотела заниматься в свободное время, хотя тогда её страстью была художественная литература. Она мечтала написать роман.
Ему было интересно, что случилось с этой мечтой. Продолжает ли она писать для своего удовольствия?
— Похоже, её свидание прошло хорошо, — сказал Коул с самодовольной улыбкой.
Алекс наклонился вперёд и выхватил статью у него из рук. — Из этого ничего не вышло.
— Откуда ты знаешь?
Алекс не ответил. Меньше всего ему хотелось объяснять, что он столкнулся с Эммой в конце этого самого свидания.
И что ему очень хотелось остаться, чтобы посмотреть, получила ли она поцелуй.
Он также не признался Коулу, что, когда он получил черновики статей из «Стилетто», её статья была первой, за которой он потянулся.
И, наконец, он определённо не признался в том, что почувствовал облегчение, когда прочитал, что первого поцелуя не было. Как и второго свидания.