Эмма не думала об этом уже много лет — она не слушала песню с тех пор, как они расстались.
Она покачала головой, слушая. — Это идеально. Оба их голоса вместе. Лучшее от обоих.
Он снова притянул её ближе, и она позволила ему. Его голова слегка наклонилась, и они оказались щека к щеке. — Думаю, некоторым вещам гораздо лучше быть вместе.
Пальцы Эммы сжались на его плече при этих словах. Он говорил не о песне. По крайней мере, не только о песне.
Он говорил о людях.
Он говорил о них.
Эмма закрыла глаза и слушала музыку, позволяя себе погрузиться в этот момент. Позволила себе погрузиться в Кэссиди, его запах, его тепло и, что самое пугающее, его близость.
Она помнила это. Не только её разум, не только её тело, но и её душа помнила это.
— Забавно, — сказала она, повернув голову так, что её щека коснулась его плеча. — Сейчас эта песня подходит гораздо лучше, чем тогда.
Его щека коснулась её волос. — Я не уверен, хорошо ли это, учитывая, что песня о разбитом сердце.
— Верно, — сказала она, мечтательно вздохнув. — Но она всё равно прекрасна. В навязчиво-меланхоличном смысле.
Эмма поняла, что теперь это она говорит с двойным смыслом, хотя она и не осознавала, что делает это.
Песня начала переходить в финальный припев, и Эмма почувствовала небольшой приступ паники от осознания того, что танец почти закончился.
А за паникой последовала волна шока, потому что она не хотела, чтобы он заканчивался. Не хотела прощаться с Кэссиди. Не хотела возвращаться к тому, чтобы быть вынужденными, странными незнакомцами завтра.
Рука Кэссиди скользнула вверх, ладонь ласково провела по её спине, и она услышала, как участилось его дыхание. Их соединённые руки снова сдвинулись, так что его большой палец коснулся её ладони, и она почувствовала фейерверк от простого прикосновения. Почувствовала и его реакцию.
Вот тогда Эмма поняла, что ей грозила опасность. Он хотел её.
И что ещё опаснее… она тоже хотела его.
Глава 21
«Плаза» была не так уж далеко от её квартиры… при других обстоятельствах она бы пошла пешком. Но в час ночи, после того как она весь день простояла на высоких каблуках, а потом танцевала всю ночь, её ноги никак не могли пронести её столько кварталов.
К такси стояла очередь, и Эмма не удивилась, когда они с Кэссиди оказались в одной очереди.
Она также не удивилась, когда он накинул ей на плечи свой пиджак.
Не удивилась и тому, что он забрался в такси следом за ней.
Она сказала себе, что в совместном использовании такси есть смысл. Они были соседями.
Но Эмма знала, что это не имеет ничего общего с практичностью или удобством, а всё связано с тем, что произошло между ними на танцполе.
По дороге домой они не разговаривали.
Они не соприкасались, пока такси ехало на запад по Южному Центральному парку, навстречу тому роковому моменту, когда они будут стоять у своих входных дверей и принимать судьбоносное решение.
Эмма рассчитывала, что порыв холодного воздуха приведёт её в чувство. Рассчитывала, что неизбежные странные запахи еды, которые часто встречаются в нью-йоркских такси, охладят её пыл.
Но невозможно было думать ни о чём, кроме мужчины рядом с ней. Мужчины, пиджак которого пах им. Пряностью, сексуальностью и Кэссиди.
Она слегка повернула голову под предлогом посмотреть на Центральный парк, но в основном ей хотелось просто вдохнуть его запах.
Когда она повернула голову обратно, чтобы посмотреть вперёд, то краем глаза заметила, что он улыбается.
Он знал, что она задумала. Но Эмме было не до смущения. Она была слишком пьяна от шампанского, слишком легкомысленна после того, как наблюдала, как её самые дорогие друзья связали себя узами брака.
Сегодняшний вечер был не о сожалениях и о том, чего не произошло между Эммой и Кэссиди.
Сегодняшний вечер был посвящён романтике…
И, возможно, чему-то ещё, но она не могла дать этому название.
Такси остановилось перед их домом. Кэссиди заплатил за поездку, затем помог Эмме выйти из такси.
Когда она вложила свою руку в его, это был первый раз, когда они соприкоснулись с тех пор, как покинули танцпол, и Эмма постаралась проигнорировать трепет, вызванный его прикосновением.
Он почти сразу же отпустил её руку, и она сказала себе, что рада этому.
Пока они ждали лифт, никто из них не произнёс ни слова, кроме благодарности швейцару, который придержал для них дверь. Ни пока они поднимались на лифте на свой этаж.
Сердце Эммы билось так громко, что она была уверена, что он его слышит, но в чём она не была уверена, так это в том, хочет ли он её так же, как она хочет его.