Отступница тихо вздохнула, когда они, наконец, вернулись в номер, с тоской глядя на роскошно большую, мягкую на вид кровать, заваленную одеялами и подушками. Мысль о том, чтобы отбросить полотенце в сторону и забраться под одеяло, была заманчивой… но это означало, что они с Итачи в конечном итоге будут спать еще меньше, а было уже за полночь. Сакура вытащила пижаму и оделась так быстро, как только могла, в то время как Итачи сделал то же самое на другой стороне комнаты. Поношенные, слишком большие оранжевые клетчатые брюки остались неизменными, но она спрятала подходящую футболку Наруто, все еще слегка пахнущую раменом, на дно своего рюкзака. Теперь на ней была свободная, невзрачная черная рубашка Итачи; та, которую партнер вручил ей после того, как они впервые переспали. Сначала ирьенин задавалась вопросом, вернуть рубашку ему или нет, но потом поняла, что носить футболку Наруто больше не кажется правильным, учитывая обстоятельства.
Сакура первой легла в постель. Было приятно обнаружить, что она оказалась такой же удобной, как и выглядела. Девушка свернулась калачиком на боку и зарылась лицом в подушки, глубоко вдыхая в попытке ослабить тревожный узел, образовавшийся в груди. Через некоторое время раздался тихий щелчок выключаемой лампы, погрузивший комнату в темноту. Кровать опустилась на несколько дюймов, и Итачи тоже устроился под одеялом. В отличие от большинства мест, где они останавливались, эта кровать оказалась достаточно большой, чтобы у них было место для себя.
Секунды тикали, превращаясь в минуты, а Сакура лежала неподвижно, слишком хорошо осознавая тишину и расстояние между ними. Вполне вероятно, что он уже уснул. Хотя…
— Спокойной ночи, Итачи, — тихо сказала куноичи, не поворачиваясь к нему лицом.
Она не ожидала ответа, но потом услышала такой же мягкий голос. — Спокойной ночи, Сакура.
Этого было так мало, так ужасно, до боли мало, но девушка не смогла подавить крошечную улыбку, которая расползлась по лицу.
Через полчаса, после того, как Учиха убедился, что напарница наконец уснула, он нежно положил руку на изгиб ее талии, и только тогда смог сделать то же самое.
Комментарий к Глава 16 - Без обязательств
В комментарии к главе автор просит, чтобы вы не считали, что Итачи использует Сакуру. У него серьезные проблемы с выражением эмоций и чувств и пониманием оных у Сакуры (не человек, а ходячая проблема). Итачи окончательно и бесповоротно влюбился в 14-15 главах, но по непонятным причинам продолжал бороться с собой. Ко всему прочему, он не понимал глубины чувств Сакуры к нему (вот вам и гений 😐). Таковы дела 🤷♀️
========== Глава 17 - Примирение ==========
Комментарий к Глава 17 - Примирение
200 ждущих!!! Целая толпа! Спасибо, что дождались и приятного прочтения ^^
P.S. Советую пробежаться глазами по 15 главе, чтобы вспомнить, что к чему
Сакура заканчивает тем, что плачет, пока не засыпает.
Если это вообще назвать сном. Она все еще чувствует, как холодный, соленый воздух безжалостно царапает кожу, делая ее бледной и сырой, и твердую скалу, из-за которой одеревенели мышцы. Но все же ей снятся сны — странные, будоражащие воображение цепочки образов и чувств, которые заставляют куноичи дрожать с головы до ног.
Сначала Сакура мечтает стать матерью. Ей не больше семнадцати, она стоит в маленькой, но просторной и красивой комнате. Девушка крепко держит на руках крошечного черноволосого зеленоглазого малыша, позволяя уткнуться маленькой головкой себе в шею и сжать крошечным кулачком материал ее платья. Итачи стоит рядом, спокойно наблюдая за обменом нежностями, позволяя Сакуре положить голову ему на плечо, в то время как он обнимает ее за талию, по-своему сентиментально.
Затем детская внезапно становится слишком маленькой. Окна забиты, из-за чего вокруг тьма, кромешная тьма. Пара очень знакомых рук забирает ее ребенка, из-за чего Харуно протестует, пытается броситься вперед и нанести удар. В ее руках внезапно появляется кунай, не позволяющий девушке сжать их в кулаки. Наруто стоит позади, удерживая подругу на месте, положив одну руку на ее правое плечо, а Джирайя — на левое. Они словно в дымке, почти невидимые. Итачи, кажется, совершенно не замечает смены обстановки, убирая прядь розовых волос за ухо и нежно целуя в лоб. Сакура замирает, оцепенев от ужаса.
Наруто из сна ласкает ее плечо, наклоняется вперед, касаясь призрачными губами раковины ее уха. — Убей его, Сакура-чан, — тихо умоляет парень. — Он доберется до меня первым, если ты этого не сделаешь. Он все еще враг, помнишь?
— Выполняй свой долг, Сакура, — нараспев произносит Джирайя. Саннин тянется вперед, сильнее сжимая ее бесчувственные пальцы вокруг рукояти куная. — Помни, что ты куноичи Конохи. Мы знаем, ты сделаешь правильный выбор.
Тени движутся вокруг, душат ее. Мечта Харуно парализована. Теперь она видит лишь красные облака, и…
Зеленые глаза резко открываются, она просыпается так быстро и резко, словно кто-то вылил ведро ледяной воды прямо ей на голову.
Сакуре требуется мгновение, чтобы осознать тот факт, что она слишком сильно обхватила себя руками и, пытаясь удержаться от дрожи, до такой степени вцепилась в кожу над локтями, что оставила ужасные синяки. Харуно отказывается показывать слабость даже во сне, несмотря на ком в горле и красные из-за беспрерывного плача глаза. Однако это ничего не изменило.
Излишне говорить, что короткий сон нисколько не расслабил куноичи. Нервы Сакуры натянуты, а мышцы сильно напряжены. Что еще хуже, девушка чувствует себя чересчур бодрой и боится снова заснуть… как будто только что ввела около двадцати порций чистого кофеина в свой кровоток.
Неожиданно одна из теней снова перемещается.
Слишком поздно она вспоминает, что забыла замаскировать свою чакру перед тем, как прийти сюда. Ирьенин встает так быстро, как только может, сжав одну руку в кулак, наполненный достаточным количеством чакры, чтобы разрушить твердые каменные стены пещеры. Прежде чем розововолосая куноичи полностью осознает, что делает, другая рука уже вытащила сюрикен из маленького мешочка, пристегнутого к бедру, и кинула его в направлении беспорядка с такой смертельной скоростью, что он издает жужжащий звук, рассекая воздух…
А затем ее отбрасывает к стене, совсем не сильно, но достаточно, чтобы у Сакуры перехватило дыхание. В живых осталось только три человека, которые могли бы противостоять ее атаке подобным образом. Итачи крепче обхватывает тонкое запястье, прижимая его к стене, в то время как шаринган безжалостно впивается в ошеломленные зеленые глаза. — Ты не скрыла свою сигнатуру, — бормочет нукенин. Сакура не может отстраненно не заметить, что обычно тон Итачи становится еще более вкрадчиво-опасным, когда он злится, но сейчас его голос звучит на удивление грубо из-за того, что, должно быть, является стрессом. — Полагаю, я должен сообщить, насколько этот поступок является беспрецедентной глупостью и незрелостью, а также проявлением шокирующего отсутствия инстинкта самосохранения, — шипит Учиха, холодно окидывая ее взглядом. — Что бы ты сделала, если бы я оказался врагом?
Глаза Сакуры вспыхивают, и с одним поворотом ее запястья, который даже шаринган не смог предвидеть, Итачи обнаруживает, что они поменялись местами и что ее хватка на нем не менее болезненна. Впервые он находит время, чтобы оглядеть свою партнершу… и замечает, что она невероятно бледна и слегка дрожит: ее глаза болезненно красные, а на щеках видны слабые дорожки от слез. Девушка злобно смотрит на него, все еще не обращая внимания на испытующий взгляд. — Черт возьми, Итачи, — говорит она сквозь стиснутые зубы и использует усиленную чакру, чтобы удержать его на месте. — Ты не способен вести себя как нормальный человек?
Учиха отвечает на взгляд, который она бросает на него, таким же ледяным. — И как бы ты посоветовала мне это сделать, Сакура? — Язвительно спрашивает мужчина. — Возможно, нужно не предупредить своего партнера, прежде чем исчезнуть на потенциально опасной территории на несколько часов? Особенно после того, как сказала, что будешь отсутствовать не более часа?
Она отпускает его, резко отворачивается и проводит пальцами по волосам. — Ками, — наконец удается вымолвить Сакуре, глядя на бушующий океан, едва сдерживая свой гнев. Обычно куноичи не сказала бы подобного, потому что знает, что Итачи никогда не сможет этого сделать, но последние несколько часов довели ее до эмоционального предела, который отказывается прислушиваться к голосу разума. — Просто выйди и скажи, что беспокоился обо мне. Пожалуйста.