Мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, отвратительна и вызывает у Сакуры легкую тошноту, но она скорее подвергнет себя небольшому дискомфорту, чем позволит Итачи снова стать жертвой всех этих, несомненно, болезненных воспоминаний. Но он слегка качает головой, крепко держа лезвие, кивнув на спрятанный флакон с ядом. — Шесть лет назад этим оружием я убил всю свою семью, за исключением двоих, — бормочет Учиха. — А теперь я закончу то, что должен был сделать давным-давно.
Прозвучавшее заявление заставляет куноичи чувствовать себя более чем неловко, потому что ту часть жизни Итачи Сакура постоянно пытается забыть. Несмотря на то, что это была миссия, он все еще…
Внезапно, иррационально, Харуно задается вопросом, убил ли он и свою первую любовь — черноволосую девушку, которая, по-видимому, выглядела точно так же, как она.
От этого Сакура чувствует тошноту.
Но все же ирьенин достает пузырек с ядом, ее пальцы немного дрожат, но она пытается слегка улыбнуться, чтобы немного успокоить их обоих. — Поединок в последнем акте «Гамлета», верно? — Сакура пытается вспомнить. — Не позволяй чему-то подобному случиться с тобой. Пожалуйста.
Ее голос немного срывается на последнем слове, несмотря на то, что она пыталась сохранить беззаботность. Куноичи поспешно отворачивается, ненавидя краткий момент слабости.
Итачи молчит, осторожно вкладывая узкое, смертельно острое лезвие своей катаны в ножны, молча наблюдая, как высыхает яд. Затем он возвращает меч в прежнее положение, не забывая убедиться, что все находится на своих местах. Сакура по-прежнему смотрит в сторону, твердо уставившись на отравленную бутылку саке, обхватив себя руками за талию, вцепившись каждой рукой в противоположный локоть.
Оба притворяются, что Сакура не вздрагивает, когда Итачи кладет два пальца под подбородок девушки, мягко направляя лицо вверх, прежде чем запечатлеть поцелуй в месте, где ее лоб встречается с линией роста волос. — Готова? — Низким голосом спрашивает Учиха.
Сакура выдавила из себя слабую улыбку и потянулась к его руке, переплетая их пальцы. — Конечно.
После еще одного тщательного осмотра комнаты, чтобы убедиться, что все идеально. Итачи выводит ее, и Сакура не может притвориться, что не испытывает легкого облегчения, покидая жуткую, душную атмосферу любимого места Мадары.
…Если бы только.
После еще одной параноидальной проверки, чтобы убедиться, что гендзюцу сокрытия S-ранга (то, что даже Мангекьё не может распознать. Какаши-сенсей научил ее этому, когда она спросила, как защититься от шарингана, после дезертирства Саске и начала обучения у Цунаде) работает исправно, ее чакра полностью замаскирована. Сакура слегка вздыхает, вжимаясь в черные как смоль тени, создаваемые скрытым шкафом с катаной.
Это было нетрудно — успокаивающая чакра, которую ирьенин ввела в руку Итачи, пока он переживал ту почти пугающую, но необычайно тонкую паническую атаку… также была смешана с небольшим количеством дезориентирующей чакры. Легкая форма депрессантов, которые она использовала для воздействия на разум партнера во время попытки допроса. Девушка воспользовалась его мгновенным состоянием дезориентации, чтобы задействовать технику дублирования.
Именно поэтому куноичи наблюдает, как ее клон прижимается к боку Итачи и бросает последний взгляд через плечо, прежде чем дверь закрывается, запирая настоящую Сакуру в конференц-зале Мадары.
Одна.
Совершенно одна.
Ками, Итачи убьет ее, если узнает. Но этого не произойдет — ее теневые клоны почти незаметны по сравнению с реальным телом, благодаря идеальному контролю чакры. Кроме того, Какаши обучил ее одной технике, невосприимчивой к шарингану (что было сложно, так как он сам разработал все эти дзюцу). Ко всему прочему, после целого дня и ночи практики, Хатаке научил Сакуру, как создавать адаптации к нескольким обычным дзюцу, которые даже шаринган не может определить.
Поэтому девушка чувствует себя в относительной безопасности. Итачи отведет ее клона в свою комнату, прежде чем вернуться сюда, после чего будет слишком отвлечен предстоящей конфронтацией с Мадарой, чтобы быть чрезмерно внимательным к любым мельчайшим деталям. И когда Мадара вскоре вернется, она сможет присматривать за происходящим — и если Ками захочет, ей не нужно будет вмешиваться. Итачи, кажется, непреклонен в том, что он делает это сам, не только ради удовлетворения от убийства легендарного соклановца, но и из-за странно лестного, но все же приводящего в бешенство желания защитить ее.
Тем не менее, у партнера-паникера не было шанса, чтобы Сакура позволила ему столкнуться с этим в одиночку. Несмотря на то, что Итачи — один из самых невероятно могущественных и смертоносных шиноби в мире, который, вероятно, более чем способен справиться со всем сам, она просто не могла найти в себе силы уйти и поверить, что все будет хорошо (потому что так не бывает). Девушка не могла отделаться от чувства, этого ужасного, не дающего покоя, что, если… что–то пойдет не так, что, если ты ему понадобишься…
Харуно думает, что немного не в себе. На душе так много тяжелых мыслей, что у девушки от страха кружится голова. Храбрая в то же время, безрассудно глупая, как сказал бы ей любой, кого она знает. Но, в конце концов, это не имеет значения, потому что она куноичи, черт возьми, и она будет сражаться, чтобы защитить тех, кого любит.
(Итачи, так же сильно, как и Наруто…)
Независимо от последствий.
Сакура спорила, потом умоляла. Когда он не показал ничего, кроме каменного, непреклонного иммунитета к рассматриваемым просьбам, розововолосая куноичи, наконец, бросилась на него и попыталась подчинить партнера поцелуем.
— Пожалуйста, — шепчет ирьенин между жаркими поцелуями в его шею. — Я никогда раньше серьезно ни о чем тебя не просила. Ты же знаешь, что я буду полезна, если каким-то образом все пойдет не так, как планировалось…
Это трудно, но Итачи заставляет себя не отвечать на заигрывания, и твердо кладет руки ей на бедра, высвобождаясь из объятий. Как и ожидалось, Сакура злобно смотрит на него. Учиха слегка вздыхает, прежде чем усадить сопротивляющуюся девушку на свою кровать и устроиться рядом на несколько мгновений. — Ход событий не отклонится от нашего плана, — с более непримиримым спокойствием уверяет нукенин, чем чувствует на самом деле. — Сакура, ты лишь усложняешь ситуацию для нас обоих.
Щеки Харуно гневно вспыхивают, но, опережая гневную тираду, которая обязательно последует, Итачи наклоняет голову и на мгновение утыкается носом в ее шею, чтобы немного успокоить. Своего рода откровенно нежный жест, который он позволяет себе только после того, как полностью уверен, что она заснула и не будет знать об этом. Естественно, подобные нежности Итачи совершенно не нравятся, в отличие от Сакуры. Мужчина чувствует, что она слегка вздохнула, обнимая его за шею. — Это значит «да»? — Тихо бормочет куноичи.
Итачи отстраняется, кладет одну руку ей на бедро и притягивает к себе, прежде чем поцеловать в макушку. — Нет.
Сейчас она слишком устала, чтобы спорить, поэтому девушка разочарованно закрывает глаза, откидываясь на подушки, которые прислонила к изголовью кровати, и подтягивает колени к груди, обхватывая их руками. — Хорошо, — куноичи одаривает партнера усталой улыбкой. — Но если ты не вернешься самое большее через полтора часа, я найду тебя и задушу Мадару голыми руками.
Несмотря на серьезность ситуации, Итачи не может удержаться от невеселой ухмылки при виде мысленного образа, который вызывают ее слова. — Не сомневаюсь.
Сакура целует его в последний — не в последний, исправляет себя нукенин — раз, прежде чем уйти. Только после того, как Итачи запирает дверь снаружи, он закрывает глаза и снова вздыхает с некоторым сожалением. Коридоры такие же темные и пустые, как и раньше, он быстро и бесшумно возвращается в личное крыло Мадары. Отсутствие Сакуры рядом почему-то кажется странным.
Мысль заставляет мужчину нахмуриться, но это правда. Они вместе уже семь, почти восемь месяцев, и Учиха невероятно привык работать с ней. Несмотря на непростые и бурные межличностные отношения, у них всегда была отличная химия как у партнеров. Их навыки и характеры обеспечивают идеальный баланс — они оба чрезвычайно умны. Бывали случаи, когда он начинал предложение какого-то оперативного плана, а Сакура заканчивала его. Они работают вместе и безупречно присматривают друг за другом — поскольку оба сами по себе невероятно искусные шиноби, неудивительно, что, будучи партнерами, они легко и непринужденно поднялись на вершину сдержанной, сложной иерархии ниндзя-отступников, которые занимаются… частной практикой, так сказать.