— Восхитительно, — тихо выдыхает Мадара.
Сакура не знает, то ли это ее воображение, то ли Итачи действительно становится бледнее.
— Как я уже говорил ранее, считаю, что недооценил твои способности, Итачи, — продолжает основатель Конохи, спокойно откидываясь на спинку стула.
Нукенин коротко кивает, не смея заговорить. Его горло словно горит, а дыхание, кажется, становится не таким, как обычно. Он остановил свой метаболизм, но все еще чувствует яд, и…
— Но, — вздыхает Мадара с жутким шипением, отдающимся эхом, ощущая на своем языке вкус яда, который прожигает горло, распространяясь по телу, и глубоко, неразрывно, проникая в кровоток. — Возможно, ты недооценил и мои.
Сакура моргает, и прежде чем успевает сделать выпад вперед и нанести удар, два представителя клана Учиха держат друг друга за горло у противоположной стены. Хватка Итачи сильнее, но хватка Мадары также представляет опасность. Лидер Акацуки жестоко извивается, приближая свое лицо к лицу соклановца на дюйм, так что оба предела их родословной сцепились в смертельной битве за доминирование. — Я тоже умею останавливать свой метаболизм, — довольно рычит Мадара, чье обычное холодное самообладание пошатнулось, что свидетельствует об истинной степени его ярости. — Поэтому я предполагаю, что у нас обоих есть полчаса, плюс-минус несколько минут. Клянусь всеми Ками, за это время я заставлю тебя страдать.
Это, по сути, мутантное ответвление Цукуёми — гендзюцу пыток, в котором каждая агония, причиняемая жертве после высвобождения техники в ограниченной степени переводится в его физическое состояние.
Именно так это и должно работать, технически. Даже в подобном состоянии, в размытой черно-серой земле и воздухе, кроваво-красном небе и черной, как вороново крыло, полной луне, Итачи все еще обладает разумом. Нукенин обдумывает тот факт, что во время битвы с Саске он узнал, что, столкнувшись с другим шаринганом, некоторые гендзюцу типичны к этому пределу родословной и они не будут действовать так, как было предсказано.
Без каких-либо дальнейших размышлений Итачи наносит удар Мадаре в живот, глубоко вонзая кунай по рукоять в иссохшее тело старшего Учихи, сильно проворачивая.
Мадара задыхается, но затем он хватает Итачи за волосы, яростно дернув вперед, и длинным горизонтальным движением наносит удар кунаем, болезненно перемещая его с одной стороны ключицы на другую. Боль невообразима: такое ощущение, что лезвие ножа перед ударом окунули в кислоту, после чего атаки становятся более жестокими.
Тремя быстрыми ручными печатями Итачи заставляет печень Мадары разорваться, из-за чего основателя Конохи рвет кровью, заливая красным всю серую траву гендзюцу.
К тому времени, как он выпрямляется, используя две ручные печати, Мадара уже частично разрушил левое легкое Итачи.
Как и в случае с Цукуёми, кажется, что агония длится вечно. Такое ощущение, что Итачи требуется несколько часов, чтобы разорвать Мадару на части изнутри, и чтобы Мадара сделал то же самое с ним… но в гораздо меньшей степени.
На самом деле прошло всего две секунды. Две секунды, в течение которых Сакура в ужасе наблюдает за двумя парами Мангекьё. Оба, должно быть, заперты в каком-то гендзюцу. Невольно куноичи вспоминает то гендзюцу, которое Итачи использовал на капитане Корня, и то, как он использовал Цукуёми на Какаши, который находился без сознания в течение нескольких дней…
Помимо всего прочего — что на самом деле не имело значения — Сакура никогда не видела один шаринган в бою против другого. Кто знает, какие ужасы может вызвать подобная битва.
Отбросив лишние мысли в сторону, теперь ей больше не нужно скрываться, Харуно развеивает технику и распахивает дверцы шкафа, поспешно потянувшись к катане Итачи. Девушке нужно их остановить, прежде чем партнер сможет серьезно пострадать внутри гендзюцу, не говоря уже о том, что ей все еще нужно извлечь яд из его организма. Временная остановка метаболизма сделает не так уж много для такого мощного яда. Вполне вероятно, что в рамках гендзюцу Итачи может не иметь необходимого контроля над своей чакрой, чтобы поддерживать жизнь.
Катана невероятно тяжелая, из-за чего Сакура на мгновение пошатывается под ее тяжестью, в отчаянии глядя на двух представителей клана Учиха. Лезвие почти такое же длинное, как ее ноги — что мало о чем говорит, поскольку она всегда была миниатюрной. Ирьенин раньше даже не прикасалась к подобному оружию. Она понятия не имеет, как держать катану или орудовать ей, но другого выбора нет. Оказаться на расстоянии удара от Мадары может означать смерть. Харуно знает, что у нее нет возможности противостоять любому из гендзюцу, которые есть в его арсенале.
Сакура подносит чакру к своим рукам, помогая себе поддерживать вес катаны, приближаясь к Лидеру Акацуки. Оба пугающе неподвижны, их лица застыли в леденящей душу смертоносности, но Мадара, к счастью, стоит к ней спиной, и…
Девушка наносит дико неопытный удар — буквально. Это заставило бы большинство шиноби Конохи закрыть свои лица от стыда. Но, черт возьми, Сакуре наплевать на грацию, утонченность или правильную технику — она просто хочет убивать.
Порез не так глубок, как мог бы быть. Он проходит от левой лопатки Мадары до бедра, разбрызгивая капли крови по передней части ее жилета, попав на лоб и волосы. Прежде чем Сакура успевает вытащить катану, зеленые глаза победно сверкают, гендзюцу перестало действовать.
Харуно по глупости игнорирует Мадару, ее теперь совершенно шокированный и испуганный взгляд прикован к Итачи. Он выглядит хуже, чем был, даже после того, как она сломала ему шесть ребер и ушибла легкое. Сейчас нукенин едва может дышать (частично разрушенное легкое?), у него бледное лицо и губы, смотрящие куда-то сквозь малиновые глаза. Взгляд слишком долго фокусируется на партнерше. И, Ками, когда его плечи внезапно напрягаются, и мужчина ошеломленно поднимает одну руку к груди — в районе ключицы — она оказывается вся в крови.
Мадара тоже ранен: он не может стоять прямо, кровь течет ровной струйкой из рта, он кашляет. Сакура видит красное, отводя кулак назад. Будь проклят риск попасть в ловушку гендзюцу, потому что он ранил Итачи, и…
Несмотря на травмы, в следующую секунду пальцы Лидера Акацуки больно впиваются в розовые волосы. Куноичи не может сдержать своего крика, когда он бросает ее вперед, в объятия Итачи. Мадара лишь сильнее тянет ее за волосы. — Нравится то, что ты видишь, принцесса? — Шипит Учиха, кровь капает из его рта девушке на спину. Тошнотворно теплая жидкость впитывается через жилет в кожу, вызывая дрожь. — Я убиваю его, и это все твоя вина.
Сакура — сильная куноичи, но слишком холодные руки Итачи, который смотрит на нее сверху вниз, вызывают панику. Совершенно дезориентированная и зашедшая слишком далеко, чтобы что-либо предпринять, ирьенин рыдает, грубые и болезненные звуки обжигают ее горло. Вслепую она разворачивается и наносит самый сильный удар, какой только может, монстру, который держит ее в плену, после чего вознаграждается вздохом боли, тошнотворным треском ломающихся ребер и безошибочно узнаваемым звуком чьей-то кровяной рвоты. — Ты тоже умрешь, ублюдок! — Харуно не узнает собственный голос, злобно вытирая глаза тыльной стороной ладони, снова приближаясь к Мадаре, хотя ей не хочется покидать Итачи. — Чего, черт возьми, ты добиваешься?
— Ты так расстроена, Сакура-чан, — Мадаре удается усмехнуться в ответ, вытирая кровь с уголка рта. Он едва может произносить слова. — Чего добиваюсь? Пока мы говорим, я убиваю твоего любовника, потому что он до сих пор находится в ловушке. Итачи замучается до смерти в гендзюцу моего творения, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня, потому что я тоже умираю.
Девушка бьет его кулаком в грудь, из-за чего остальные его ребра ломаются, но этого недостаточно, чтобы остановить страдающего манией величия шиноби, который злобно смотрит на девушку. — Ты знала, как я манипулировал твоим Итачи, чтобы он согласился на мой план?