На долю мгновения она замирает, зеленые глаза расширяются. Отступница пытается не слушать, но Мадара безжалостно продолжает. — Я предложил ему то, чего он хотел больше всего. Тебя, на хорошеньком маленьком блюдечке с голубой каемочкой. Быть Хокаге не было истинным желанием Итачи — только знание того, что, если он займет пост Рокудайме, ты станешь его женой. Он хотел жениться на тебе, поселиться в поместье Учиха и отдавать тебе все свое внимание и привязанность. Итачи любит, — Мадара бесстрастно смотрит на своего умирающего протеже, — любил тебя, маленькая Сакура, так сильно, что я сомневаюсь, что ты знала об этом. Он действительно любил. Какая жалость.
Харуно снова наносит удар, который проходит мимо цели, потому что она изо всех сил старается не захлебнуться слезами. — Я сделаю все, что угодно, — умоляет Сакура, ее слова хриплые от эмоций. — Пожалуйста.
Они кружат друг вокруг друга, как львы на охоте. Мадара смеется, от этого звука он практически сгибается пополам, из уголка рта вытекает еще больше крови. — Как трогательно, — презрительно замечает он. — Не перенапрягайся, маленькая Сакура. После того, как мы с Итачи уйдем, у тебя все еще будет Саске.
В следующую секунду Мадару отбрасывает к противоположной стене. Куноичи сжимает пальцы вокруг его шеи, безжалостно выворачивая и смакуя каждый хруст кости. Сзади Итачи издает тихий стон боли, и в этот момент Сакура знает, что должна сделать.
— Ты любишь свою родословную, не так ли, Мадара? — Ядовито шипит девушка, вызывающе глядя в медленно угасающий шаринган. — В любом случае, это главная причина, по которой ты пошел на такие меры, чтобы выполнить свой чертов план. Отлично. Убей Итачи. Ты все равно умрешь. И в ту секунду, когда ты позволишь Итачи Учихе умереть, я положу руку на живот и убью его ребенка…
Ложь. Ужасная, постыдная ложь. У Сакуры все переворачивается внутри при одной мысли о чем-то подобном. На самом деле куноичи определенно не беременна от Итачи, но Мадара этого не знает, и по тому, как его глаза внезапно расширяются, она попала в точку.
— …После чего я найду Саске, — продолжает Харуно, следя за тем, чтобы голос не дрогнул и не перешел в истерику. — И убью его голыми руками. Что же тогда остается от твоей любимой родословной, Мадара? Все будут мертвы, все до единого. Навсегда. И, клянусь всем Ками, я сделаю это, и дам понять, что это твоя вина. Что ты был истинным убийцей последних представителей самого славного и могущественного клана и предела родословной, который когда-либо видел этот мир.
В течение нескольких долгих мгновений нет ничего, кроме тишины, болезненного прерывистого дыхания Итачи и Мадары и почти слышной молитвы Сакуры. Ками, пожалуйста, пусть он поверит…
Шаринган Мадары исчезает, возвращая тусклый оттенок сланцево-серого.
Острый взгляд Сакуры сканирует его показатели так быстро, как только возможно. Она разворачивается лицом к Итачи, который медленно сползает на пол. Результаты безошибочны…
Статус гендзюцу: полностью деактивировано.
Не тратя ни секунды на раздумья, Сакура наклоняется, хватает катану, которую отбросила ранее, и наносит семь ударов Мадаре в грудь. Каждый мощный удар пригвождает его к стене с тошнотворным треском металла, пронзающего кость.
Он умер еще до того, как упал на пол.
Харуно не смотрит дважды на труп, который истекает кровью, и бросается к своему возлюбленному. От холодного каменного пола болят колени, но она не обращает на это внимания, нежно поглаживая Итачи, проверяя его жизненные показатели.
У него так много травм — внутренних и внешних, — что голова идет кругом. Сломанные ребра, частично проколото правое легкое, полностью разрушенное левое легкое, внутреннее кровотечение, внешнее кровотечение пугающего масштаба из-за длинной раны от куная поперек ключицы, а также сильное сотрясение мозга. Не говоря уже о том, что яд все еще циркулирует в его организме…
Итачи умирает, и этого достаточно, чтобы она перестала бояться. Горло Сакуры сжимается, пока она быстро перечисляет, с какими травмами нужно разобраться в первую очередь, чтобы спасти его. Руки девушки дрожат, и, Ками, что, если…
Ты должна спасти его, безжалостно напоминает Внутренняя Сакура. Ногти оставляют царапины на внутренней стороне ладоней из-за сильно сжатого кулака. — Ты должна, ты должна, ты должна…
Боль сильнее, чем когда он умер от рук Саске.
Что-то в груди Итачи заставляет чувствовать, что он вдыхает количество воздуха, которое слишком велико для организма. Это ощущение отражается на другой стороне его тела. Как будто кто-то надувает легкие, словно воздушные шарики.
Он то приходит в себя, то теряет сознание. Нукенин видит мягкие розовые волосы и маленькие руки, покрытые зеленой — медицинской — чакрой. Все пахнет слезами и кровью.
В следующую секунду Итачи ощущает себя ни здесь, ни там. Он пребывает в странном состоянии неопределенности, стоя посреди темного, пустого леса, который кажется смутно знакомым. Затем внезапно что-то грубое, острое и зазубренное касается его щеки, заставляя вздрогнуть.
Прежде чем Учиха успевает повернуться, другая шишка ударяет его по голове. На этот раз Итачи поворачивается, его шаринган убийственно вспыхивает. Он чуть не спотыкается о свой плащ Акацуки.
Следующая сосновая шишка попадает ему в спину.
Осознание приходит слишком медленно, потому что к тому времени Итачи уже повернулся, на мгновение забыв, как дышать.
Нукенин чуть не говорит «Сакура», но становится слишком ясно, что это не напарница. Да, они выглядят одинаково, за исключением того факта, что у этой девушки такие же черные волосы, как у него. Ее глаза серебристо-серые, без активированного шарингана, как в момент смерти. Изуми слегка ухмыляется, подбрасывая сосновую шишку вверх и вниз, останавливаясь примерно в десяти футах от него. — Что ты делаешь? — Беззаботно спрашивает девушка. Ошеломленный взгляд Итачи не может не зациклиться на пурпурно-красном синяке вокруг ее горла — отпечатки его пальцев и ладони все еще видны, даже спустя столько лет.
Изуми следит за его взглядом, и на мгновение, поняв, на что смотрит Итачи, хмурится. Она почти извиняюще пожимает плечами. — Ни тогда, ни сейчас я не чувствовала боли, — небрежно говорит девушка. — В любом случае, Итачи, почему ты здесь?
Учиха хмурится и почти спрашивает, где они находятся. Но, открыв рот, чтобы заговорить, ничего не может произнести.
Как ни странно, на лице Изуми появляется легкая улыбка. — Наверное, я права, — комментирует девушка, бросая шишку в лес, но в следующую секунду в ее руке оказывается еще одна. — Ты не должен быть здесь, верно?
Она прыгает вперед, кладет свои маленькие ручки на плечи Итачи и слегка толкает его назад, не обращая внимания на почти шокированный взгляд. — Не волнуйся, — мягко уверяет Изуми. — С тобой все будет в порядке. Значит, твое время еще не пришло, и я должна признать… В конце концов, ты в хороших руках.
Голос Изуми все еще отдается эхом в воздухе, когда Итачи резко открывает глаза.
Первое, что осознает Учиха, — боли больше нет. Он сидит, прислонившись спиной к холодной каменной стене, вокруг темно. В комнате пахнет металлическим запахом крови. Приоткрыв глаза, Итачи замечает искалеченный труп Мадары, лежащий у противоположной стены.
Нукенин смотрит на него несколько мгновений, не уверенный в том, что чувствует. Мужчина не знает, как и почему Мадара освободил его от этого гендзюцу — еще минута или около того, и он умер бы внутри и снаружи.
Итачи отворачивается от представшего зрелища, все еще чувствуя легкую одеревенелость, боль и дезориентацию. Именно тогда он обращает внимание мертвенно-неподвижную девушку, свернувшуюся калачиком у его плеча. Сердце мужчины на мгновение замирает, после чего он грубо тянет ее за запястье, запрокидывая голову назад, и прижимает два пальца к горлу Сакуры, чтобы проверить пульс.
Она выглядит физически разбитой и измученной до костей, но сердцебиение есть — слабое, несколько сбивчивое, но есть. Все дыхание покидает его тело в долгом вздохе. В обычной ситуации он бы никогда этого не сделал, но сейчас Итачи притягивает Сакуру ближе, позволяя едва приходящей в сознание куноичи уткнуться ему в шею, пока он почти отчаянно гладит ее по спине и длинным спутанным волосам, убеждая себя, что она все еще жива. Учиха предполагает, что девушка убила Мадару, а затем полностью израсходовала оставшуюся часть своей чакры, исцеляя его.