В течение нескольких минут оба молчат, находя утешение в присутствии друг друга. Мысли Сакуры слишком запутаны, она сбита с толку. Все, что чувствует куноичи — сильные эмоции, давящие и нарастающие в груди. Теперь, впервые за несколько часов находясь наедине с ним, после осмысления произошедшего, она не может перестать думать о том, что сказал Мадара. Как он манипулировал Итачи, используя его чувства к ней… Что Итачи на самом деле любил, хотел, желал ее настолько, чтобы пойти на такие невероятно извращенные меры, чтобы обеспечить их совместное будущее. Это почти лестно, в пугающем, почти тревожном смысле — если Мадара сказал правду, то партнер заботится о ней в миллион раз больше, чем она могла себе представить даже в самых смелых мечтах. От этого знания у Сакуры кружится голова. Со всем достоинством, на какое она только способна, девушка слегка наклоняет голову и кладет ее на плечо Итачи, меняя положение с тихим, едва слышным вздохом.
Легкое движение в сочетании с тем, как Учиха слегка рассеянно поворачивается и едва касается губами ее лба — прикосновение настолько мимолетное и кажущееся случайным, что на самом деле можно расценить как несчастный случай — посылает острый укол вины прямо в живот Сакуры. Он был готов пойти на многое, чтобы остаться с ней, и Конан только что, по сути, предложила ей бесплатный билет в Акацуки — без каких-либо возможных антагонистических отношений с Конохой, не меньше — …и Харуно, честно говоря, не знает, что делать. Означает ли это, что ее любовь к нему менее сильна, чем его к ней? Потому что Сакура не эгоистка. Не похоже, чтобы она заботилась о счастье возлюбленного меньше, чем о своем. Черт возьми, после всего, через что Итачи прошел, он действительно заслуживает того, чтобы наконец-то иметь хоть какую-то долю счастья или удовлетворенности в своей жизни. Больше всего на свете она хочет быть той, кто обеспечит ему это. Просто дело в том, что…
— Ты солгала мне, — неожиданно комментирует Учиха. Сакура чувствует, как сильно слова вибрируют в его горле. Тон Итачи низкий, но не обвиняющий или опасный — он лишен всяких эмоций, хотя его пальцы по-прежнему совершенно нежны, расчесывая розовые волосы.
Неохотно девушка высвобождается из легких объятий, встречая угольно-серый взгляд, желая, чтобы ни одна из предыдущих мыслей не отразилась в ее взгляде. — Да, — многозначительно отвечает Сакура, отказываясь отступать. — И ты должен понимать, что чертовски хорошо, что я это сделала.
На этот раз Итачи — тот, кто вздыхает, и, к ее удивлению, отводит взгляд раньше, чем она, фиксируя его на невзрачном пятне на одеялах. — Да. Поскольку, поступив так, ты спасла мне жизнь, — мужчина бормочет так тихо, что Харуно едва слышит.
Довольно некстати куноичи приходится бороться с желанием закатить глаза при внезапном проявлении того, что кажется слишком глупой и печально известной гордостью Учих. — Точно так же, как и ты в ту ночь, когда мы встретились, — твердо настаивает ирьенин. — Если уж на то пошло, мы квиты.
Итачи издает слабый звук веселья в глубине своего горла. — Я мог бы научиться принимать эту логику, — невозмутимо говорит он.
Сакура подавляет предательский смешок, прислоняясь к нему спиной. Нукенин убрал руку с ее волос и несколько натянуто притянул обе руки к себе. Это, как узнала девушка за последние пару недель, означает, что он исчерпал свою норму объятий на день — не более пяти минут подряд. Однако Учиха позволяет прижиматься к нему без комментариев, даже если не отвечает взаимностью на контакт. — Итак, — бормочет ирьенин, стирая сонливость с глаз. Внутренние часы говорят, что уже поздний вечер, переходящий в ночь, и каждый инстинкт настойчиво требует, чтобы после физически и эмоционально истощающего дня она просто заткнулась и поспала. — Ты и Пейн…
Ее слова переходят в зевок, она поднимает руку, чтобы потереть основательно затекшую шею, наклоняя голову к потолку. Итачи смотрит на партнершу, не мигая. — Ты бы предпочла, чтобы я описал взаимодействие в терминах, которые будут легко понятны? — Бесцветно спрашивает мужчина.
Первым порывом Сакуры было согнуть ногу и пнуть его в голень, но, несмотря на свою на мгновение уязвленную гордость, она этого не делает. Заставить Итачи говорить в легко понятных (следовательно, не-смешных-и-двусмысленных) выражениях почти невозможно, даже когда они наедине. Его словесная двусмысленность и уклончивость усиливаются в сто раз, когда он разговаривает с такими потенциальными угрозами, как Мадара и Пейн. Куноичи даже не хочет представлять словесный поединок, на который был похож подобный компрометирующий разговор с Пейном.
— Конечно, — вздыхает Харуно, изображая недовольство.
Учиха не выглядит убежденным, но подчиняется без возражений. — Если очень кратко, — его голос звучит почти скучающе, — то можно сказать, что он поблагодарил нас.
Сакура задыхается от сухого воздуха, не в силах скрыть свой шок. — Что?
Итачи пожимает плечом — один из немногих неформальных жестов, которые мужчина бессознательно перенял у нее, что заставляет Сакуру слегка ухмыляться каждый раз, когда он это делает. — Я говорил Акацуки, — спокойно поясняет нукенин, очевидно, находя в себе силы насладиться откровенной растерянностью напарницы. — Я не могу быть полностью уверен, но кажется вероятным, что наша попытка убийства спасла Пейна и Конан от выполнения подобного. Мадара всегда манипулировал Пейном. Они выжидали удобного момента для нанесения удара, чтобы Мадара ослабел еще больше. Но для них это было довольно опасно и трудно, поскольку Мадара всегда относился к действиям Конан с большим подозрением, чем к моим.
Куноичи не смогла удержаться и откинулась на спинку кровати, ошеломленная, закрыв глаза тыльной стороной ладони. — Не могу в это поверить, — несколько приглушенным голосом произносит ирьенин. — Что за черт. Неудивительно, что Конан была так… мила со мной.
Несколько мгновений они молчат, обдумывая произошедшее. Как ни удивительно, Итачи первым нарушает тишину. Однако на этот раз его тон менее ровный и безэмоциональный, что заставляет Сакуру моргнуть. — Лидер также… сообщил мне о решении, которое Конан должна была тебе рассказать, — борясь с собой, Итачи тонко и пристально наблюдает за девушкой, ища даже малейший намек на ее мысли, которые могут проявиться через язык тела.
На короткое время нукенин задается вопросом, не неправильно ли с его стороны наслаждаться эмоциональным конфликтом и замешательством, которые так ясно проявляются в том, как слегка дрожат ее пальцы, которые заправляют прядь волос за ухо. Потому что Сакура не должна даже думать об этом. Предполагается, что ее сердце и верность должны быть посвящены только Наруто и Конохе, но все же она смущена и противоречива, страдая от самой перспективы того, что предложила Конан. Видит Ками, Итачи это нравится — тот факт, что она каким-то образом стала заботиться о нем достаточно, чтобы даже обдумать такую перспективу. Идея, которая идет вразрез со всей ее моралью и личными убеждениями, а также с прежними надеждами на собственное будущее.
В голове неожиданно звучит упрекающий и твердый голос его матери, что происходило довольно редко. Эгоист, неодобрительно говорит Микото. Если ты на самом деле любишь ее так сильно, то ты отпустишь ее. Пусть это будет короткой, незабываемой главой в ее жизни. Позволь Сакуре двигаться дальше и быть по-настоящему счастливой, какой она никогда не будет с…
Впервые, возможно, за целую вечность, Итачи намеренно, не реагирует на голос разума, потому что с Сакурой, даже несмотря на то, что ему более чем стыдно за это — он хочет быть эгоистом.
— Что мне делать?
Ее голос слишком тих, едва слышен даже в вынужденной, напряженной тишине, которая повисла в комнате. Вопрос удивляет нукенина. Сакура всегда была упрямой и отчаянно независимой: она сама принимает решения, независимо от обстоятельств. Тот факт, что девушка впервые спрашивает его мнение о чем-то столь важном, не может оставить равнодушным.