Завершив небольшой и довольно характерный период интенсивного самосозерцания, Итачи берет свой флакон благословенно мужского шампуня с сосной и мятой, выдавливая приличного размера пригоршню в раскрытую ладонь и наблюдая за ничего не подозревающей Сакурой, которая все еще стоит к нему спиной. Она крепко зажмурила глаза, чтобы защититься от струй горячей воды.
— Намылить, смыть и повторить, говоришь? — Бесцветно осведомляется нукенин.
Девушка не может удержаться от легкой улыбки при одной мысли о том, что на этот раз он действительно согласился с одной из ее идей, связанных с отношениями. — Да, так просто. О боже мой, Итачи!
К ее вечному неудовольствию и его удовлетворению, последнее слово звучит скорее как крик. Учиха одаривает возлюбленную слегка хищной ухмылкой. Он чувствует определенно позитивно звучащий вздох, мягко прижимает переднюю часть тела к горячим плиткам, фиксируя ее руки за спиной, обеими руками начиная втирать шампунь в длинные, густые розовые локоны. — Возможно, ты права, — обманчиво бесстрастно замечает Итачи. — На самом деле это довольно приятно. А теперь стой спокойно, Сакура. Мне еще нужно найти свой гель для душа.
На следующее утро
Зеленые глаза открываются медленно, и на несколько мгновений чувство постоянной дезориентации становится до боли привычным — куноичи не уверена в том, что ее окружает. Это не гостиничный номер, не кухня Акацуки — она находится в приятно теплой постели, завернувшись в одну из слишком больших черных футболок Итачи и уютно устроившись под несколькими слоями одеял, чтобы не замерзнуть от вечного холода, который пронизывает штаб-квартиру Акацуки.
Наконец, воспоминания начинают медленно возвращаться. Сакура снова закрывает глаза и зарывается головой в теплую подушку, более чем ошеломленная воспоминаниями о вчерашнем дне. Честно говоря, девушка не знает, как пережила все это. Благодаря душу, который она приняла вместе с Итачи, физические следы схватки с Мадарой исчезли, но боль в руках от владения катаной и кошмары, которые мучили ее во сне, предлагая все возможные сценарии, в которых все шло ужасно неправильно, все еще никуда не делись. В основном, это кошмары о смерти Итачи, о ее смерти, о том, что они оба умирают, а Мадара необъяснимым образом выживает, и о том, как все трое в духе Шекспира умудряются убить друг друга…
Будучи ирьенином, Сакура изучала психологические травмы в результате особенно жестоких конфликтов и встреч на грани смерти, поэтому с медленно угасающей уверенностью Харуно знает, что, независимо от того, как сильно они пытаются отвлечь себя и друг друга от воспоминаний о том, что произошло вчера, оба еще долго будут испытывать эмоциональные и психологические последствия.
Куноичи делает несколько глубоких вдохов в попытке успокоить расшатанные нервы, медленно вдыхая успокаивающий аромат сосны и мяты, который полностью окутал помещение. К сильному недовольству девушки, Учиха набросился на нее со своими мылом и шампунем, а затем наотрез отказался даже рассматривать какие-либо идеи об использовании ее роскошных средств с ароматом клубники. Сакура должна признать, что на самом деле все не так уж плохо — прямо сейчас одна из рук Итачи прижимает ее к своей груди. Поскольку он обычно просыпается и высвобождается из любых объятий за добрый час до того, как напарница проснется, это приятное изменение обычной рутины.
Ирьенин делает вдох, ее лицо прижато к его шее, и Сакура может чувствовать у своих губ ровный пульс Итачи, что успокаивает. Пальцы нукенина слегка подергиваются во сне, рефлекторно притягивая ее немного ближе к себе.
Во-первых, это противоречит его обычному поведению. Во-вторых, это приятно. К подобному она могла бы привыкнуть.
Даже не думай об этом, резко предостерегает себя Сакура, прежде чем довести мысль до конца.
На всякий случай куноичи осторожно высвобождается из объятий Итачи, стараясь не потревожить. Однако мужчина спит необычайно крепко. Последствия тяжелых травм и не менее экстремального сеанса исцеления, вероятно, сказываются на нем. Учиха даже не пошевелился за то время, которое Сакуре потребовалось, чтобы выскользнуть из постели. Она медленно направляется в ванную, стирая с глаз последние остатки сна, пока не чувствует себя полностью проснувшейся. По ее прикидкам, сейчас лишь около девяти утра, а разум уже работает с привычной скоростью. Ирьенин закрывает за собой дверь ванной и тянется за зубной щеткой.
Прошлой ночью, пока нукенин проводил согретыми чакрой руками по розовым волосам в попытке высушить их быстрее, они вели разговор о своих возможных планах после… произошедшего. Итачи сказал, что, несмотря на то, что Пейн и Конан дружески настроены по отношению к ним, нет необходимости задерживаться в штаб-квартире Акацуки дольше, чем необходимо. Кроме того, подземная пещера слишком мрачна и уныла на вкус Сакуры, и у нее складывается впечатление, что партнеру она тоже не слишком нравится. Учиха предложил пополнить запасы, используя склады на противоположной стороне маленького городка, к которым все члены Акацуки и филиалы организации, по-видимому, имели свободный доступ, и сразу после этого уйти.
Харуно приоткрывает дверь ванной, задумчиво глядя на Итачи, который все еще крепко спит. Судя по всему, он не проснется по крайней мере три часа. Куноичи не хочет его будить, но и ждать так долго тоже не планирует.
В конце концов, Сакура примерно знает дорогу в этом районе. Было бы намного лучше, если бы она прямо сейчас тихо выскользнет и вернется со всеми припасами к тому времени, как партнер проснется. Естественно, он будет против — защита Итачи, честно говоря, на девяносто процентов приводит в бешенство, на девять процентов смешна и иррациональна, и всего на один процент симпатична. Однако Учиха спит и ничего не осознает, так что…
Приняв решение, Харуно быстро одевается в свой обычный наряд, который тщательно выстирала, вычистила, высушила и выгладила прошлой ночью. На мгновение она задумывается о необходимости снова принять душ, но отмахивается от этой затеи. В конце концов, от нее все еще приятно пахнет сосновым шампунем и мятным гелем для душа Итачи, и нет никаких гарантий, что звук душа не разбудит его.
После нескольких секунд нерешительности куноичи заканчивает тем, что хватает свою сумку, непосредственно перед тем, как приклеить маленькую записку на подушку, на которой спала. Это станет первым, что он увидит, когда проснется. Кратко и по делу: «Ушла за припасами, не психуй, не устраивай истерику и не ищи меня. Вернусь максимум через пару часов. С любовью, Сакура». Ирьенин выскальзывает за дверь, бросив через плечо настороженный взгляд на все еще спящего партнера.
Путь от комнаты Итачи до кухни — который, как он сообщил, был самым незатейливым местом для передвижения в штаб–квартиру Акацуки и обратно — короткий, но делать это в одиночку немного нервно. Сакура ожидает, что буйный мастер взрывов или, что еще хуже, Сасори, в любой момент выйдет из тени, за каждым поворотом, который преодолевает. Куноичи продолжает водить кончиками пальцев по стене, осторожно делая каждый шаг, но память ей не изменяет, и в конце концов девушка входит в круглую кухню, где очнулась вчера. Здесь так же тускло освещено, горят те же маленькие лампы, и по–прежнему пахнет темпурой. На этот раз в воздухе витает слабый аромат жасминового чая — вероятно, исходящий от оставленной полупустой керамической чашки цвета слоновой кости, стоящей посреди самого большого стола.
Абсолютная тишина несколько нервирует, из-за чего Сакура настороженно оглядывается по сторонам, инстинктивно прижимаясь спиной к стене. Требуется мгновение, чтобы вспомнить точную последовательность ручных печатей в сочетании с правильной концентрацией чакры при выполнении каждой из них. Прошлой ночью Итачи был в необычно неосторожном состоянии духа, но после всего одной попытки пол сильно проваливается у нее под ногами. И одно головокружительное, дезориентирующее мгновение спустя, отступница стоит на поверхности пустого поля прямо над штаб-квартирой Акацуки, изо всех сил пытаясь бороться с внезапной волной тошноты, которая захлестнула ее в результате преодоления барьера, который защищает базу от окружения.