Сакура резко встает, предлагая Какаши руку. — Знаете что? — Спрашивает куноичи, ненавидя то, как напряженно звучит голос. — Почему бы вам самому не посмотреть?
Позже тем же вечером
Это, должно быть, одна из худших идей, которые когда-либо приходили ей в голову за всю жизнь.
Сакура надеялась, что они, по крайней мере, поладят. Теперь, когда Какаши знает правду об Итачи, обстоятельствах резни в клане Учиха и глубине принесенных им жертв — и, аналогичным образом, Итачи всегда знал, насколько она уважала к Какаши, и как сильно скучала по нему в течение последних лет. Помимо прочего, оба являлись могущественными шиноби, которые знали друг друга много лет назад, до того, как Итачи был вынужден покинуть Коноху. Они даже работали в одной команде Анбу. Предположительно, тогда Учиха и Хатаке уважали друг друга.
Однако сейчас это определенно не так.
Сакура должна поблагодарить всех Ками за то, что, по крайней мере, все еще не переросло в открытую войну. Никакого обмена прямыми угрозами или демонстрирования оружия. Как Итачи, так и Какаши сумели сохранить свой обычный оттенок угольно-серого вместо того, чтобы поддаться искушению запугать друг друга шаринганом.
За маленьким столиком в самом дальнем углу бара в данный момент царит гробовая тишина. Розововолосая куноичи абсолютно уверена, что двое мужчин думают, что ведут себя очень тонко, но от ее внимания не ускользнуло, что всякий раз, когда она наклоняет голову, чтобы откусить кусочек своего овоща, оба метают друг в друга молнии. Или что Какаши не сводит угрожающего взгляда с Итачи, пока тот распиливает свой стейк с большей яростью, чем необходимо. Или что партнер покончил с темпурой быстрее, чем обычно, и теперь, похоже, развлекается тем, что крутит неиспользованный нож в своих длинных пальцах, пристально глядя в точку чуть выше головы Хатаке.
Сакура совершенно уверена, что для любого стороннего наблюдателя их троица выглядит забавно. Существует большая вероятность, что если рассказать об их посиделке Ино, то у блондинки сломалось бы ребро от смеха. Если бы это была сцена из какой-нибудь долбанной романтической комедии, которую она смотрела двенадцатилетней девочкой, черт возьми, Харуно, вероятно, тоже нашла бы ситуацию абсолютно веселой.
Только это не так. Ни в малейшей степени, даже отдаленно не забавно. Неловкость и ощутимое напряжение, повисшие над столом, настолько осязаемые, что их можно разрезать ножом, из-за чего громкий смех и болтовня, доносящиеся со всех уголков маленького бара, сильно действуют на нервы, а желудок Сакуры скрутился в такое количество узлов, что есть стало почти невозможно. Ее ладони вспотели, и пальцы немного дрожат, пододвигая стакан с охлажденной водой поближе. Впервые в жизни девушка не осмеливается начать разговор, потому что кажется, что даже самая невинная тема может вылиться во что-то гораздо менее приятное. Тишина невыносима, но ирьенин отчасти боится того, что произойдет, если Итачи или Какаши попытаются что-то сказать, потому что ничего хорошего из этого не выйдет…
— Хатаке, — наконец заявляет Итачи. Его голос такой же тихий и равнодушный, как всегда, но это заставляет пальцы Какаши сжаться вокруг ножа, а мышцы Сакуры напрячься. Она знает партнера достаточно хорошо, чтобы понять, что особая ледяная нотка в его тоне означает неприятности. — Что привело тебя в Снег?
Несмотря на то, что куноичи не терпелось задать именно этот вопрос, дурное предчувствие ничуть не уменьшается, когда взгляд Какаши на долю секунды останавливается на ней, прежде чем прямо и почти агрессивно переместиться на Итачи. — Пытался найти Сакуру, конечно, — отвечает Копирующий ниндзя, и слова звучат как грубая насмешка над его обычным непринужденным тоном.
Ирьенин моргает, но прежде чем успеть как-то отреагировать, Итачи берет ее за руку над столом, казалось бы, небрежно переплетая их пальцы, из-за чего кожа девушки немного краснеет от дискомфорта. Неужели они публично демонстрируют свою привязанность (впервые!) с единственной целью разозлить ее бывшего сенсея? — Интересно, — невозмутимо произносит Учиха.
Хатаке, кажется, с трудом отрывает взгляд от их переплетенных рук, из-за чего часть Сакуры хочет пнуть возлюбленного под столом и извиниться перед Какаши, но ее другая часть в удивлении предполагает, что Итачи действительно может чувствовать угрозу.
Какаши прочищает горло, переводя взгляд на ученицу. — Наруто хотел, чтобы я поддержал тебя, — объясняет шиноби немного натянуто. — Не то чтобы он не верил в твои способности, — поспешно добавляет мужчина в ответ на свирепый взгляд Сакуры. — Просто это очень важная миссия, вот он и подумал, что лучше перестраховаться.
Плечи Харуно снова опускаются, воспоминание о предыдущей неудаче возвращается и бьет по лицу. Рука Итачи сжимает ее руку, совсем чуть-чуть. Она оглядывается на них двоих, заставляя себя кивнуть в спокойном согласии. — Да, наверное, он прав.
— Я пытался следить за шпионом, а также найти тебя, — поспешно продолжает Какаши, пытаясь скрыть оплошность.
Сакура прерывает его с легкой улыбкой. — Так это были вы, в продуктовом магазине?
Копирующий ниндзя немного застенчиво смеется — на этот раз настоящим смехом, от которого глаза Итачи почти незаметно сужаются. — Извини, если напугал, — поясняет Хатаке, прищурив один глаз в форме улыбающегося полумесяца, который ирьенин, будучи генином, обожала. — Я, конечно, не узнал тебя, с такими волосами, но что–то знакомое привлекло мое внимание: может быть, ботинки или твоя походка.
Сакуре требуется немалая выдержка, чтобы не вздрогнуть от того, насколько сильно пальцы Итачи сжимаются вокруг ее пальцев, в то время как Какаши, кажется, не замечает того факта, что, если бы взгляды могли убивать, он был бы уже давно мертв, благодаря мужчине с волосами цвета воронова крыла, сидящему напротив. Отчаянно пытаясь сменить тему, розововолосая куноичи кашляет, сильно толкая ногу своего возлюбленного под столом. — Итак, — начинает отступница настолько нейтральным тоном, насколько это возможно. — Если список наших местоположений уже у Данзо, тогда… что нам делать дальше? Разве он уже не отправил отряды Корня для захвата?
Какаши пожимает одним плечом. — На самом деле это не имеет значения, не так ли? — Задает риторический вопрос шиноби. — Мы быстрее, чем они, и в любом случае все готовятся покинуть свои укрытия. В течение следующей недели или около того мы совершим массовое перемещение в район вблизи границы между Песком и Листом. В пределах границ Песка, где безопасно, но в двух шагах от Конохи.
— Гаара всегда переживал за нас, — завершает Харуно, вспоминая письменное обещание, которое он отправил Наруто сразу после убийства Цунаде, заявив, что, когда придет время, Песок поддержит переворот любым возможным способом. — Но, если мы все перемещаемся туда, не означает ли это…
— Прошло почти три года, Сакура, — тихо вмешивается Итачи. Маленький украшенный светильник, установленный на стене, отражается в его глазах, делая их еще темнее. — Конечно, он более чем готов.
Какаши выглядит удивленным этим свидетельством, если не сказать больше, и, спустя долгое мгновение, коротко кивает. — Наруто просил меня сказать тебе, — бормочет Хатаке, — что он начинает. Если ты хочешь быть частью переворота, возвращайся со мной.
Эти слова — их абсолютная неожиданность — на мгновение пугают, но, несмотря на то, что в последнее время куноичи испытывала больше горечи, чем чего-либо еще, по отношению к Наруто, никогда не возникало вопроса о том, присоединится она к нему или нет. И, черт возьми, он должен был это знать.
Потому что Итачи тоже это знал. Несомненно.
(Так ведь?)
— Да, — тихо отвечает Сакура, бросая взгляд через плечо на партнера, который умудряется выглядеть одновременно невыразительным и гораздо более напряженным, чем обычно. — Я так и сделаю.
Учиха не совсем уверен, о чем думать остаток ночи. Он не пропускает обеспокоенных взглядов, которые Сакура бросает в его сторону, когда их троица (двое — компания, трое — толпа, Изуми всегда дразнила маленького Саске, отводя к младшим детям, чтобы они могли побыть вдвоем) находит более подходящую гостиницу на другом конце деревни. Она гораздо просторнее и удобнее, достаточно отапливаемая, с камином на каждой стене вестибюля с высоким потолком. Стены из темного дерева, огнеупорные с помощью чакры, а теплый, успокаивающий свет создает румянец на щеках возлюбленной и придает ее волосам еще более теплый оттенок розового.