Нукенин заставляет себя сделать несколько глубоких вдохов и попытаться погрузиться в какую-то форму медитации, что почти срабатывает, пока концентрация внезапно не нарушается приглушенным вздохом. Его глаза распахиваются, обычный угольно-серый цвет темнеет от усталости и раздражения. Учиха инстинктивно резко поворачивается вправо.
Лишь врожденная быстрая реакция позволяет ему вскинуть одну руку, сжав ее в крепкий кулак вокруг свободного материала на спине оранжевой рубашки Сакуры, после чего Итачи решительно тянет неприятно невезучую девушку обратно на кровать, как можно дальше от края. Слишком поздно он понимает, что это означает, что напарница оказывается слишком близко к нему. Учиха сожалеет о своем спонтанном порыве доброты в следующий момент, когда куноичи поворачивается во сне, сжимает кулаки о переднюю часть его рубашки и удовлетворенно упирается лбом в его грудь, по-настоящему прижимаясь к нукенину.
Итачи замирает, обычно бесстрастное выражение лица разрушается и не оставляет после себя ничего, кроме полнейшего унижения.
(Черт бы все это побрал; он должен был просто позволить ей упасть с кровати.)
Помимо смерти, это, должно быть, самое неприятное ощущение, которое Учиха когда-либо испытывал, потому что они слишком сильно соприкасаются, и он чувствует легкое, ровное дыхание у своей груди. Каждый раз при вдохе, на него насильно нападает слишком сладкий клубничный аромат. После нескольких крайне неловких моментов Итачи пытается высвободиться из объятий как можно аккуратнее, не разбудив девушку — в конце концов, эта поза слишком провокационна, чтобы ее можно было объяснить. Его усилия в значительной степени тщетны; после каждой попытки, которую он предпринимает, чтобы вырваться, Сакура лишь усиливает хватку.
В конце концов нукенин почти не дрогнув обнимает девушку одной рукой, обхватив тонкую талию, его рука слегка ложится ей на спину. К счастью, Харуно даже не шевелится, и он пользуется возможностью, чтобы провести рукой по ее спине до основания шеи, стараясь не думать о том, что рука отделена от теплой обнаженной кожи Сакуры не более чем оранжевой тканью с ароматом рамена. Это мучительно нервное переживание с его стороны. Куноичи вздыхает во сне и бессознательно прижимается к нему еще ближе, одной рукой обняв за шею, в то время как другая ее рука прижимается к его сердцу.
Момент настолько тревожный, что на мгновение концентрация Итачи прерывается, но после этого он быстро находит точку давления у самого основания задней части ее шеи. Не жалея ни секунды, шиноби вдавливает в нее три пальца, немного сильнее, чем необходимо, и даже в своем мирно спящем — а теперь и полуобморочном — состоянии Сакура слегка стонет, все ее мышцы полностью расслабляются. Даже если бы она была в сознании, то не смогла бы сопротивляться. Учиха убирает ее руки со своей шеи, несколько жестко уложив розововолосую куноичи на спину, чтобы она была на более приемлемом расстоянии, но все еще не слишком близко к краю кровати.
Итачи возвращается обратно на свое место, борясь с начинающейся головной болью и чувствуя раздражение, поймав себя на том, что бессознательно прислушивается к более медленному, почти болезненному дыханию напарницы. Шиноби знает, что не может чувствовать себя виноватым — ради Ками, что еще он мог сделать; позволить ей лежать в его объятиях всю ночь?
Учиха борется с желанием посмеяться над мелькнувшей мыслью — в конце концов, вряд ли это реалистичная перспектива.
Минуты тянутся, он угрюмо смотрит на темно-красное пятно на потолке, но, к ужасу, Сакура не слишком далека от его мыслей.
Если бы Кисаме был здесь, он бы спросил, какого черта Итачи вообще спас ее тогда. Учиха может быть кем угодно, но он не из тех людей, кто будет сидеть сложа руки и молча наблюдать за убийством беззащитных — чакра Сакуры была полностью истощена, и хотя она куноичи высшего ранга, без чакры любой ниндзя все равно что гражданский. Он сразу узнал ее — ученицу легендарной Годайме и бывшую сокомандницу своего младшего брата.
Необычное действие для него, рожденное чисто импульсивно. Итачи даже не может вспомнить, когда в последний раз действовал по столь несущественной причине. Но, конечно, нукенин этого не предвидел; он рассчитывал спасти девушку, допросить ее, а затем разойтись раз и навсегда. Встреча на следующий день в музее могла быть совпадением, но видеть Сакуру, насквозь мокрую и разгневанную, в бессмысленных поисках полотенца, из всех вещей, позже той же ночью, оказалось… волнительно. И, конечно же, встреча с ней на последнем, трехдневном задании была совершенно тревожной.
Итачи недовольно хмурится; как бы нелепо ни звучало, становится довольно очевидным, что какая-то сила намертво пытается свести их вместе, и он действительно не знает, как должен реагировать.
Все происходит по какой-то причине.
Это была одна из любимых фраз его матери. Неприятно признавать, но не может быть никаких сомнений в том, что это утверждение, очевидно, относится к текущей ситуации. Вопрос, конечно, заключается в том, почему Ками, похоже, думает, что ему нужна компания возмутительно эмоционального, хотя и сильного розововолосого Чунина.
Итачи закрывает глаза и пытается думать, подозревая, что ответ совсем рядом — осталось лишь его найти.
Не прошло и недели, как он спас Сакуру от верной смерти от Корня.
Пять лет назад он спас Саске от того, чтобы стать жертвой жестоких махинаций руководства Конохи.
Восемь лет назад он спас котенка, который тонул в реке.
Вот и вся степень его героизма. Итачи иронично и немного досадно ухмыляется, думая об этом слове.
Первый случай произошел чуть меньше десяти лет назад. Даже блестящий ум Итачи позволил этому давно забытому воспоминанию немного поблекнуть. Однажды летним вечером он тренировался на поляне с Шисуи, а Саске, как обычно, следовал за ним…
Итачи и Шисуи спаррингуют в центре поляны, в то время как Саске, который, как предполагается, практикует базовые техники, бредет к близлежащей реке, чтобы побросать камешки. Примерно через пятнадцать минут он замечает маленькую полосатого котенка, которого уносит течением, и тянется вперед, чтобы попытаться добраться до него.
Шисуи замечает, что Саске опасно близко наклоняется к воде, и за долю секунды пересекает поляну, удерживая кузена, который кричит и несколько раз пинает его в голень; таково возбуждение мальчика. Острые глаза Итачи легко улавливают причину истерики. Он не помнит, каким образом принял решение спасти кошку, но помнит, как посмотрел на младшего брата, который искусал губу до крови, выглядя так, будто изо всех сил пытается удержаться от слез. Следующее, что помнит наследник именитого клана: он мокрый и истекающий кровью от острых камней, держит в руках влажный, мяукающий комочек шерсти. Саске смотрит на него с нескрываемым восхищением, открыв рот, а Шисуи свистит и бьет его кулаком в плечо, прежде чем сказать, что если бы он использовал такую скорость в бою, то был бы самым страшным существом на свете.
Итачи ничего не говорит и немного неловко баюкает все еще мяукающего котенка, прежде чем отправиться домой, сопровождаемый Саске и Шисуи. Уже через несколько минут он стоит на кухне, освещенной красно-оранжевым закатом. На тщательно вымытые деревянные полы капает вода. Парень протягивает любопытного маленького кота своей матери. — Вот, — тихо говорит шиноби. Микото Учиха тянется вперед, чтобы быстро взять котенка, и автоматически проверяет животное на наличие травм, с любопытством глядя на двух своих сыновей.