Что ж… отступница надеется на это.
Сакура настолько отвлечена собственными мыслями, медленно отделяя оставшуюся часть своей чакры, что сначала не замечает, как молодой человек, который все время отставал от группы, ближайший к ней — начинает двигаться. Его движения медленные и почти вялые, как будто он борется с водой. Слишком поздно куноичи понимает, что он, должно быть, обладает такими же способностями, как и она, хотя и в несколько меньшем масштабе. Но парень быстр с кунаем, который находился в кармане его серого бронежилета. Слишком поздно Харуно осознала масштаб своей ошибки.
Он бросает кунай с точностью и скоростью, которые могли бы сравниться с Тен-тен, прежде чем, наконец, поддаться ее гендзюцу. Отступница даже не понимает, как именно уклоняется от оружия. Кунай был нацелен ей в сердце, но девушка инстинктивно уклонилась в сторону, столкнувшись с корой ближайшего дерева, задыхаясь и прикусывая губу, чтобы не закричать: левую руку от плеча до локтя пронзает жгучая боль. Первый медицинский инстинкт — резко посмотреть вниз и оценить рану. Порез достаточно длинный, чтобы закружилась голова от одного его вида, но, к счастью, не слишком глубокий или загрязненный. Боль заставляет ее стиснуть зубы и закрыть глаза, пребывая на грани потери сознания. Она пытается поднять покрытую чакрой правую руку и провести ею по всей длине раны. Какая-то часть ирьенина способна оценить, что такой порез должен причинять боль, да, но ранение причиняет больше боли, чем должно. Жжение — единственный способ полностью описать ощущение: будто каждый дюйм кожи, а также ткани и плоть под ней, с которыми соприкоснулся кунай, были погружены в чан с серной кислотой.
В последний раз она испытывала нечто столь же мучительное…
Сакура моргает. Ее чакра колеблется.
Сасори?
Разум снова затуманивается, пока она пытается исцелить себя, но боль мешает сосредоточиться. Все, что ирьенин может сделать — немного очистить края пореза, зажмурив глаза.
Харуно храбро борется с бессознательным состоянием в течение нескольких минут. В следующую секунду Сакура смутно осознает чье-то присутствие. Прохладные пальцы переплетаются с ее пальцами и осторожно поднимают девушку на ноги. Куноичи кажется, что она издает тихий звук протеста, пытаясь отстраниться, но Итачи не отпускает. Глаза ирьенина, наконец, открываются, смутно опознав темно-зеленое болото и черно-красный плащ Акацуки. Отступница не может не съежиться, тело регистрирует ощущение чего-то медленно, неуклонно капающего с ее руки, из-за чего пальцы автоматически напрягаются в ответ на ужасающую боль, пронзающую верхнюю часть левой руки.
— У меня сложилось впечатление, что я сказал тебе быть осторожной.
Даже в своем слегка дезориентированном состоянии Сакура не может не заметить, что его голос немного более напряженный, чем обычно. Девушке даже удается пристально посмотреть на партнера. — Я была немного рассеянна, учитывая то, что произошло непосредственно перед этим, — резко отвечает ирьенин.
На этот раз у него не было ответа.
Им не требуется много времени, чтобы найти ручей. Он не слишком большой, но чистый, что самое главное.
Итачи может сказать, что Сакура недовольна по ядовитым взглядам, которые она посылает в его сторону каждую минуту или около того, но Ками, ему тоже нелегко.
— Я за себя не отвечаю, — шипит Харуно, прищурив глаза и пытаясь отступить на шаг, — если ты даже подумаешь о том, чтобы подойти ближе.
И не только из-за чрезмерно упрямой, гордой и оборонительной позиции его партнерши.
Совершенно не впечатленный этой, по общему признанию, тревожной угрозой, Учиха подходит ближе, решительно игнорируя то, как Сакура отшатывается, прежде чем прижать одну руку к пояснице, стремясь опустить ее на землю. Внезапное прикосновение в сочетании со свежим уколом боли от все еще кровоточащей раны заставляет колени ирьенина подогнуться из-за головокружения. К большому неудовольствию, придя в себя после кратковременной отключки, она осознает, что стоит на коленях, безвольно прислонившись к дереву. Итачи находится между напарницей и ближайшим ручьем, пристально глядя, что заставляет девушку покраснеть, хотя его взгляд направлен исключительно на длинный порез на ее предплечье.
Она пытается что-то сказать, но Итачи опережает ее словесный удар, задумчиво приподнимая бровь. — Лезвие было отравлено.
На осознание уходит мгновение, и Харуно делает глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться на повторном использовании чакры и дальнейшего исцеления. Это яд. Она может справиться с ядом. Сасори использовал его, и Сакура создала безупречное дзюцу извлечения яда, которое успешно протестировала на Канкуро, так что…
Попытки использовать чакру внезапно прекращаются, поскольку возникает гораздо более серьезная проблема, причину которой девушка устраняет с абсолютно ошеломленным видом. — Что, черт возьми, ты делаешь? — она визжит в полном ужасе и отшатывается от руки Итачи, будто обжегшись.
Его глаза сужаются, и на мгновение очень знакомое дзюцу, парящее на кончиках его пальцев, в точности повторяет то, что делает Сакура. — Это должно быть очевидно, — отвечает нукенин. К удивлению, обычный спокойный тон звучит несколько натянуто.
Куноичи недоверчиво качает головой. — Ты скопировал мою технику без моего разрешения?
— Да.
По правде говоря, ирьенин знает, что не должна так возмущаться. Но все же есть что-то в том, что Учиха копирует технику, которую она создала самостоятельно. Это нервирует. — Я могу сделать это сама, — защищается отступница и тянется к слабо кровоточащей ране на руке.
Только для того, чтобы Итачи перехватил ее руку и крепко прижал к боку. У Сакуры невольно перехватывает дыхание от того, как это внезапное действие сближает их: почти нос к носу. Она даже может сосчитать каждую из его длинных, покрытых сажей ресниц, а если наклониться вперед всего на несколько дюймов, они могли бы даже…
На мгновение их глаза встречаются — становится слишком очевидно, что они оба вспоминают об одном и том же. Но затем Итачи быстро отстраняется, пристально глядя вдаль и прочищая горло. Куноичи может ясно прочитать выражение его лица. Изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что сейчас она, вероятно, очень сильно покраснела, Сакура сглатывает через внезапно пересохшее горло и тянется к длинной ране на левой руке.
— Не надо. — Тон мужчины снова ровный, он не пытается удержать ее руку, но его голос достаточно тверд, что заставляет Харуно на мгновение остановиться.
— Но…
Он хмурится, глядя на последнюю попытку упрямой девушки отказаться от помощи. — Ты не очень умная, не так ли?
Потрясенная до безмолвия, Сакура никак не возражает, когда Итачи покрытой чакрой рукой медленно начинает водить от плеча вниз к локтю. Его рука парит на долю дюйма над ее кожей, из-за чего ирьенину все еще приходится прикусить губу, чтобы не дрожать, черт возьми. Она не хочет смотреть прямо на него, слишком боясь чего-то, как раньше, но потом не может удержаться от легкого, дрожащего вздоха, откинув голову на дерево. Ужасное ощущение жжения, наконец, рассеивается, пока он кропотливо извлекает яд.
Ирьенин мельком замечает выражение лица Итачи — он, кажется, без особых усилий работает с техникой извлечения яда без единого изъяна в исполнении. Как ни странно, его талант в выполнении техники глубже, чем простое подражание. Похоже, у него есть какая-то природная способность. Конечно, немного кисло думает Харуно, он должен быть совершенен и в медицинском дзюцу.
Девушка позволяет себе немного расслабиться, окончательно убедившись, что находится в надежных руках. Процесс выкачивания яда занимает около двух минут, но этого достаточно, чтобы избавиться от болевых ощущений в руке.
— Лучше? — Спрашивает Учиха, отводя руку назад, позволяя дзюцу медленно исчезнуть с кончиков его пальцев.
Трудно это признать, но Сакура все-таки слегка кивает, убирая несколько прядей волос с глаз другой рукой. — Спасибо, — бормочет она. — Сейчас я продезинфицирую рану, чтобы закончить лечение и все такое…
Итачи бросает на партнершу озадаченный взгляд, ему едва удается сдержаться, чтобы не остановить ее руку. В конце концов, нукенин ничего не говорит. Куноичи может лишь безучастно наблюдать, как он лезет во внутренний карман своего плаща, прежде чем вытащить темный квадратик мягкой на вид ткани. Только когда Учиха наклоняется на долю дюйма, погружая ткань в ручей, девушка понимает, что он собирается сделать, и из принципа хмурится. — Я могу позаботиться об этом сама! — Горячо протестует Харуно.