Харуно задумчиво проводит пальцами по своим, теперь сухим, прямым волосам, которые уже доходят до середины лопаток. Может быть, найти баланс ей и по силам, но прямо сейчас Сакура собирается насладиться происходящим.
Достав последний аксессуар из глубин сумки, куноичи нервно разглаживает ладонями подол платья, проверяет ремешки белых босоножек на низком каблуке, бросает на себя последний, слегка нервный взгляд в зеркало, после чего выходит из ванной комнаты.
Сначала Итачи не замечает девушку — и это хорошо, потому что Сакура слишком занята, разглядывая партнера. Похоже, он бессознательно последовал ее примеру в выборе другой одежды: черные брюки те же, да, но ирьенин не может не восхищаться тем, как ему идет новая темно-красная рубашка с рукавами до локтя. Учиха расхаживает взад и вперед перед окном, тщательно, несколько нервно расчесывая свои длинные волосы. Отступница моргает, понимая, что впервые видит их распущенными. Они длинные и шелковистые, ниспадающие до середины спины, что должно сделать его женственным, но на самом деле эффект совершенно противоположный.
Итачи требуется мгновение, чтобы почувствовать любопытный взгляд. Мужчина немедленно и немного застенчиво начинает собирать свои длинные волосы в привычный хвост, прежде чем повернуться лицом к несколько удивленной напарнице, прислонившейся к стене.
Что в конечном итоге приводит к неприятному эффекту, заставляя нукенина на самое короткое мгновение забыть о том, что он делал. Итачи помнит, как Сакура надела это платье — на следующий день после того, как он впервые встретил ее, во время их небольшой стычки в музее. Шиноби также отчетливо помнит, что посчитал наряд пугающе непрактичным, если ему не изменяет память. Но это произошло в те бесконечно лучшие дни, когда он все еще был холодным, отстраненным и достаточно профессиональным, чтобы думать о вещах только с точки зрения практичности и логики; определенно без… эмоций и импульсов, и других излишне неприятных вещей.
Харуно слегка ухмыляется, и мужчина запоздало вспоминает, что кончики его пальцев все еще находятся в волосах. Немного неловко он высвобождает их, все еще глядя на напарницу, не зная, что сказать.
— Мне просто нужно закончить образ, — невинно уверяет девушка. Только тогда Учиха замечает в ее руках розовую ленту внушительной длины. — Мы сможем уйти через несколько минут.
Он бормочет свое согласие, и под видом приведения в порядок безнадежно растрепанных волос Итачи украдкой бросает взгляд на Сакуру и ленту, задаваясь вопросом, что она собирается с ней делать…
Это становится ясно через несколько мгновений, когда его милая, невинная партнерша несколько раз оборачивает рассматриваемый аксессуар вокруг своей тонкой талии, завязав оставшуюся длину в замысловатый узел.
Как бант, которым можно перевязать подарок.
Подсознанию Итачи приходится подавить довольно сильный импульс отказаться от идеи уйти через несколько минут и, возможно… вместо этого принять душ.
И что еще хуже, в следующую секунду его подсознанию приходится подавлять еще более сильный импульс потащить Сакуру за собой.
Куноичи бросает на него озадаченный взгляд, удивляясь, из-за чего можно отвлечься настолько, чтобы запутаться пальцами между эластичной резинкой для конского хвоста и волосами.
В течение первых десяти минут их… социальной экскурсии Итачи узнает три новые вещи о Сакуре.
Она на удивление эффективна, когда дело доходит до распутывания волос и формирования удовлетворительных хвостов, даже когда он не в самом сговорчивом настроении. Учиха также понимает, что находит акт держания за руки несколько тревожным, но Сакура, кажется, считает иначе, поэтому он не возражает. Не говоря уже о том, что нукенин все еще считает, что ее обувь смехотворно непрактична, и он будет чувствовать себя виноватым, если девушка споткнется и упадет из-за его небрежности и эгоистичных личных желаний.
И последнее, но не менее важное: Итачи обнаружил, что совести у его партнерши меньше, чем он когда-либо предполагал.
— Ну же, давай, — шипит куноичи, сжимая его руку немного крепче. — Не упрямься. Очередь тянется до конца квартала, нам придется стоять в конце, а это значит, что если снова пойдет дождь, мы промокнем насквозь, и это будет отстойно.
Мужчина неодобрительно качает головой, в очередной раз пытаясь отвести Сакуру в конец очереди. — Нет, — категорично заявляет нукенин. — Это недостаток честности и злоупотребление властью.
Харуно в негодовании продолжает их горячую дискуссию на пониженных тонах. — Ты долбаный преступник S-класса, и ты не будешь использовать гендзюцу, чтобы проникнуть в кинотеатр? — Хмурится ирьенин. — Это практически обряд посвящения! Что ты за шиноби такой?
— Морально честный, — бесстрастно отвечает Итачи. — У меня свои стандарты, Сакура.
Теперь, абсолютно расстроенная, куноичи бросает на него свой самый умоляющий взгляд. — Мы можем оставить немного денег в билетной кассе на выходе, обещаю.
Мужчина замирает, вспомнив о том, как этот умоляющий взгляд привел к тому, что Мадара полностью манипулировал им. Ирьенин пользуется моментом его слабости, чтобы ловко наложить гендзюцу сокрытия на них обоих. Торжествующе ухмыляясь, она без усилий ведет сердитого и сопротивляющегося Итачи сквозь толпу, мимо контролеров в кинотеатр. — Видишь? — Сияет отступница, развеивая гендзюцу, как только они благополучно оказываются внутри, осторожно пробираясь к последнему ряду. — Разве это не сэкономило нам часы времени и мучений?
Как и следовало ожидать, Итачи ничего не отвечает.
Спустя некоторое время начался иностранный фильм с субтитрами, интеллектуальный и интересный, именно то, что понравилось бы Итачи. Сакура гордится тем, что нашла рекламу этого фильма, случайно просматривая газету несколько дней назад. Она слишком отвлечена новизной ситуации, чтобы уделять значительное внимание сюжету. Все это… давай-притворимся-что-мы-нормальные-люди-на-свидании — даже лучше, чем она предполагала. Впервые за несколько месяцев Харуно полностью расслабляется. Так приятно забыть о войне, происходящей в мире шиноби — о Данзо, политических переворотах и интригах, Акацуки, Мадаре… о своей роли во время операции по возвращению Конохи. И о попытке убийства Мадары, которая может иметь последствия для судьбы Акацуки и всего мира.
Так приятно притворяться, что у нее на уме нет ничего более важного, чем интрига, происходящая на экране… и мужчины, сидящего рядом.
Почти бессознательно прислонившись к плечу Итачи, Сакура знает, что не жалеет о том, что стала куноичи, даже несмотря на то, что это усложнило существование в миллион раз. В глубине души девушка не променяла бы свою жизнь в качестве шиноби ни на что на свете. Иногда она может быть ужасно напряженной. Наверное, ей нужно чаще пытаться наслаждаться и переживать более нормальные стороны жизни.
Примерно через пятнадцать минут Учиха медленно перестраивает свою руку, казалось бы, небрежно кладя ее на плечи Сакуры, притягивая девушку ближе к себе. Ирьенин пытается внимательно смотреть на экран, чтобы он не увидел ее улыбку.
Они покинули кинотеатр, когда на улице стало темно. Харуно одаривает партнера самодовольной ухмылкой, делая крюк у билетной кассы и незаметно кладя несколько купюр. — Вот, — язвит она. — Теперь ты доволен?
Итачи воздерживается от упоминания о том, что на самом деле он вполне доволен и удивительно расслаблен на протяжении всего их вечера, незаметно обнимая ее за талию. Это действие вызывает у куноичи удивленный, но довольный взгляд, она наклоняется к его прикосновению. Небольшая группа раздражающе неприятных мальчиков-подростков, которые следовали за ними на небольшом расстоянии и бросали очень многозначительные (и нежелательные) взгляды на Сакуру, громко стонет, прежде чем разойтись в разные стороны.