Вскоре я оказалась освобождена. Из покореженной машины такси меня вытаскивали полицейские патрульной службы. Рядом остановился автомобиль спасателей.
— Вы в порядке? Перепугались наверное? — спрашивал полицейский, — мы за машиной с самого светофора гнались, видим виляет как-то. Водитель пьяный?
— Там,нет, не пьяные, — говорила я, а у самой зуб на зуб не попадал, — надо позвонить в ГСБ, это кицунэ и Адам, он оборотнем стал.
Полицейский молча смотрел на меня как на сумасшедшую.
— Там только один парень, похоже мертвый, он тебя прикрыл от удара, но самого раздавило.
Я уставилась на покореженный автомобиль и по щекам потекли слезы. К нам подошел человек из службы спасения и сказал полицейскому:
— Там дохлая лисица ещё была, с оторванным хвостом.
— Это Максим-кицунэ, — пояснила я, — еще в машине бомба!
Стражи порядка мигом подхватили меня под руки и отошли от покореженной машины на безопасное расстояние. Через несколько минут приехала машина саперов и специалисты занялись разминированием.
Как оказалось, провода бомбы на пассажирском сиденье были порваны во время борьбы.
Полицейский недоуменно посматривал на меня, когда записывал показания. Я пересказала им все свои злоключения: и как я чуть не утонула, и общение с ГСБ, а также разговор с Максимом в ресторане и последующую поездку на работу и мою диверсию. Стражи порядка переглядывались, затем усадили меня в полицейский автомобиль и повезли. Я думала в участок, ну или домой.
8.
Меня привезли в больницу. Психиатрическую. Мне сделали ужасно болезненный укол и уложили спать, а на все мои протесты было ответом ледяное молчание персонала. Когда я легла в постель, в пустой холодной палате, медсестра сказала, что это посттравматическое расстройство и что они свяжутся с мамой. Я проспала весь день и к вечеру меня сонную позвали к врачу.
Седой доктор сидел за столом и смотрел на меня сквозь очки. Я отвечала на его вопросы: свои фамилию, имя и отчество, место рождения и учебное заведение, которое я окончила, выслушав, он спросил меня:
— Вы видели, как оборотень-волк дрался с оборотнем-лисом? Так вы сказали полиции?
— Вообще-то да, необходимо срочно сказать моему начальству, что в отделе Б была диверсия! Умоляю, позвоните на работу, иначе меня сделают виновной.
— Мы не звоним на рабочие места, а завтра приедет ваша мать и мы побеседуем с ней, хорошо?
— Хорошо. Только потом надо позвонить в ГСБ и на работу, органы для пересадки отравлены вирусом! — повышенным тоном говорила я.
Доктор нахмурился, сделал пометки в каком-то журнале и сказал, что я могу идти в палату.
Все предстало в каком-то чудовищно нелепом свете. Никогда бы я не подумала, что окажусь в подобном учреждении и меня будут считать сумасшедшей. По коридору бродили какие-то бледные женщины с сальными волосами, от вида которых мне хотелось плакать. Я плюхнулась на свою кровать и вспомнила глаза Адама, синие, глаза, которыми залюбовалась бы любая девушка. Милый, прекрасный Адам, почему я не ответила на твои ухаживания? Как горько и обидно мне стало. Я расплакалась, уткнувшись в больничную подушку.
В обед следующего дня приехала моя мама. Испуганная она обняла меня, и сказав «все будет хорошо», отправилась в кабинете врача. Через полчаса меня пригласили войти. Я заметила, что мама плакала.
— Алиса, мы пообщались с твоей мамой, — голос доктора был тихий, вкрадчивый, — мы пришли к решению, что тебе необходимо полечиться у нас пару месяцев.
— Что? Я здорова! — воскликнула я, — у меня работа!
— Будете на больничном, подлечитесь и будете работать дальше.
— Мама! — закричала я, — что это за подлость?
— Дочь, может правда, не было никаких оборотней?
— Да были они! Макс — кицунэ! Он воин императора.
Из глаз мамы потекли слезы.
— Фантазийный бред, — констатировал доктор, — легко убирается нейролептиком, сейчас такие хорошие препараты, почти без побочек.
— Мама, забери меня! — кричала я, но мама отвернулась и достала из сумки бумажные платочки.
Гнев и обида переполняли меня, и я хотела разнести эту богадельню в клочья. Угораздило же мне попасть сюда! Мама сказала:
— Дочь, это будет нашей тайной, никто не узнает. Полечишься и будешь вновь работать.
Я хотела закричать, но вместо этого резко встала со стула и выбежала в коридор, со всей силы хлопнув дверью.