Потому эти мгновения одиночества были для меня блаженством.
Я лежала, размышляя о проблеме отцов и детейжен и любовников, и не заметила, как задремала.
Не знаю, сколько я проспала, но неожиданно, мои веки распахнулись. Знаете, такое бывает, когда чувствуешь на себе чей-то пристальный взгляд.
Сонно потянувшись, я увидела напротив Диму, он сидел на краю кровати и смотрел на меня.
— Я совсем охамела, да?! Вторглась в личное пространство… — старательно пытаюсь изобразить раскаяние на лице, но, судя по его ухмылке, получается не очень убедительно. Мило улыбаюсь и поправляю волосы, которые растрепались во время сна.
— Да, но мне это нравится, — выдыхает Дима с какой-то покорностью и, не отрываясь, следит за каждым моим движением.
Только сейчас я вдруг поняла, что лежу в ЕГО кровати, где ОН спит каждую ночь, где занимается сексом… Во рту сразу пересохло, ладони вспотели. И тут, совсем некстати, родился вопрос: интересно, а в чем Дима спит?
Как все мужчины России — в трусах?
Нет.
«Голышом,» — нашептывает мне внутренний голос, и я чувствую, как краснею.
Нет, голышом спят лишь крутые мачо из любовных романов. Тот бы уже давно затащил тебя в постель и увез в Грецию (ну, по канонам жанра).
— О чем задумалась? — вздрагиваю от неожиданности. Дима пристально смотрит на меня, и слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать.
— У тебя есть пижама? — его глаза округляются — явно неожиданный вопрос (нет, ну не про Грецию ж было рассказывать, согласитесь).
— Я имею в виду: в чем ты спишь… — пускаюсь во все тяжкие, раз уж ляпнула, то хоть узнаю ответ.
— Пижамные штаны, — Дима улыбается, и, черт подери, неужели я вижу румянец на его щеках? Ха, как же вас легко смутить, молодой человек!
— А в чем спишь ты? — та-а-ак, мозг начинает лихорадочно работать. Про теплые фланелевые ночнушки, подаренные мамой на случай жутких холодов, лучше молчать — позорище, а не ночнушки. В них я могу ходить лишь перед Лешей и то потому, что долго подготавливала его психику. Про футболку мужа тоже лучше молчать, не в тему тут упоминания об этом. Ну, про голышом это будет откровенное вранье, как и рассказы о сексуальном белье, Дима не настолько глуп, чтобы поверить в такое. А вот об одной вещичке можно смело рассказать.
— Футболка из магазина для толстых, — не могу удержаться от улыбки, видя, как его лицо вытягивается от удивления.
— Что ты забыла в магазине для толстых?!
— Как-то с Леркой зашли ради смеха. Мне так приглянулся зайка на одной из футболок, что я не могла пройти мимо. Поэтому теперь я сплю, будто в чехле от машины, зато это служит хорошим стимулом, не есть после девяти.
— Да ладно! Уж кому-кому, а тебе на этот счет не стоит беспокоиться, — мой внутренний демон похоти и провокации (да-да, не удивляйтесь, есть и такой, я вообще страдаю раздвоением личностимногогранная натура). Так вот, мой демон не смог проигнорировать эту фразу. «Что-то давно мы не испытывали мальчика на прочность,» — нашептывал он, и я не смогла справиться с соблазном.
Я чуть приподняла края свободной блузки, оголяя живот, и произнесла стандартную фразу:
— Сбросить пару кило не помешает, видишь?
Я знала, что у меня идеальный живот, ну, не такой, как у моделей из Victoria's Secret, но ежедневные пробежки делали свое дело, и мне было не стыдно остаться в одном купальнике на пляже.
Судя по тому, как Дима уставился на меня, мой маневр сработал. Его глаза жадно рассматривали мой обнаженный живот, и я физически ощущала его восхищенный взгляд.
Дима подался вперед, нависая надо мной, и я едва поборола желание оплести его бедра ногами, затянутыми в джинсы.
Ну вот, я опять довела наше общение до точки кипения и беззастенчиво упивалась моментом, ощущая, вспышку жара внизу живота, которая разлилась по телу обжигающей волной.
Дима наклонился, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу моего живота, а я сжала руки в кулаки, боясь, что если сейчас коснусь его, проявляя инициативу, то он вновь отстранится, как в прошлый раз.
— Дим… — я сама не знала, что хочу сказать. Остановить его? Не-е-ет, только не это. Предостеречь? Поощрить?
— Я помню уговор. Никаких поцелуев в губы, — и посмотрел мне в глаза, останавливая готовые сорваться с губ протесты, порабощая, одним лишь взглядом заставляя замолчать.
В следующую секунду его голова склонилась ниже, и я закусила губу, умирая от сладкого предвкушения.