Если бы я знала наверняка, что Дима не воспользуется моей любовью как оружием, против меня же… Если бы я была уверенна в его ответном чувстве, не боясь получить новую порцию боли в ответ, я бы призналась, я бы, черт побери, призналась ему во всем. Но между нами было так много «если», что, казалось, их уже невозможно преодолеть.
Поэтому я молчала, пока Дима не встряхнул меня и не процедил:
— Кто я для тебя: очередной мужик, которого ты пустила в свою койку?
— Дима! — произнесла предостерегающе, глядя на него снизу вверх.
— Что? Что Дима? Отвечай, что между нами?!
— Ты хочешь услышать о любви? Так вот это не любовь! Ты меня слышишь? Когда любят, не делают больно, а пытаются защитить! Так что между нами все, что угодно, но не это.
— Значит просто трах?
Я неопределённо пожала плечами, давая понять, что ответ на этот вопрос не слишком меня занимает.
— Ну, тогда иди, пошла отсюда! Давай, до следующего раза! Я сообщу тебе, если мне приспичит.
Руку обожгла резкая боль, ладонь горела, будто в огне, и лишь тогда я поняла, что залепила Диме пощечину.
— Ни черта ты не вырос, как был мальчишкой, так и остался! Маленький, обиженный мальчик! — я выкрикивала каждое слово, вкладывая в них всю накопившуюся боль и обиду.
— Хочешь втоптать меня в грязь? Вначале сам от нее отмойся!
Повернув ключ в замке, я поспешно вышла из кабинета, боясь, что не выдержу и расплачусь, и тут же дверь задрожала, когда Дима со всей силы ударил по ней с той стороны.
Практически бегу по коридорам студии, желая побыстрее остаться одной. Проходя мимо ресепшена, в прямом смысле налетаю на Олю.
Нет, ну сегодня явно не мой день!
Она стоит в миленьком сером платье с кружевным воротником, ну точь-в-точь школьница, и во все глаза смотрит на меня.
Только дурак не поймет, что у меня что-то случилось, а я, как бы мне не хотелось, вовсе не считаю, Олю настолько глупой.
Киваю и, стараясь не смотреть в ее сторону, поспешно иду к комнате отдыха персонала.
Не хочу сказать, что я испытываю чувство вины, но находиться с Диминой невестой в одном помещении, а уж тем более разговаривать с ней, я не имею ни малейшего желания.
Но, видимо, сегодня действительно был не мой день…
— Юль, подожди, кое-что изменилось в твоем расписании, — в этот момент я ненавижу Маринку, а также ее обязанности секретаря. — Заодно расскажу про новогодний корпоратив, начальство, наконец, определилось с рестораном!
Сжав зубы, подхожу к стойке ресепшена, наблюдая, как Марина, просматривая записи, отмечает, какие из моих съемок на последние два дня были перенесены клиентами.
— А мне тут Ольга рассказывала, какое она свадебное платье выбрала, — восторженно щебечет Маринка, чем вызывает очередной приступ ненависти к себе.
— Прекрасно.
— Ну, сразу видно — Юле это не интересно, замужние все такие. Я вот, жуть как хочу стать невестой, поэтому все, что связанно со свадьбой, меня, прям, манит, — не унимается наш болтливый секретарь.
— Юля, а какое у вас было свадебное платье? — негромко спрашивает Оля, которая до этого не проронила ни слова.
Вот только обсуждение свадьбы ее или моей, неважно, мне не хватало для полного счастья!
— Красивое, на мой вкус, хотя, сейчас уже совсем другая мода…
Бормочу, стараясь не смотреть в ее сторону, отчего-то чувствуя себя виноватой перед этой юной девушкой, которая, по сути, является моей соперницей и должна вызывать во мне лишь ненависть.
Я думала, что более неловкой ситуации и придумать невозможно, но, когда увидела приближающегося к нам Диму, поняла — ошибалась.
Он был спокоен, абсолютно спокоен, когда подошел и у меня на глазах обнял Олю, поцеловав ее в щеку.
Дима не разжал рук, продолжая прижимать к себе невесту, которая буквально расцвела в его объятиях.
Паршиво, как же мне было паршиво в тот момент.
Хотя нет, паршиво — слишком мягко сказано, не думаю, что на свете существует достаточно емкое слово, чтобы описать мои чувства.
Интересно, маленький эгоист заигрался в Бога или Оля действительно дорога ему настолько, что он оберегает ее, не желая ранить?
В отличие от меня…
О, да, мне Дима причиняет боль с особым наслаждением, упиваясь каждым мгновением!
И мне действительно было больно…
Как бы я ни хотела этого отрицать, каждый его удар достигал цели, потому что он был моим слабым местом — мужчиной, любовь к которому я не смогла вытравить из сердца, как ни пыталась, и теперь добровольно превратила свою жизнь в ад.