- Не ерничайте, Холбик, - проворчал один из незнакомцев. - Все равно в эфир пойдет смоделированная версия происходящего, зрителям вовсе не нужно знать то, что происходит на самом деле. Да и пугать наших участников сверх меры не нужно, могут получить нервный припадок или инсульт… Что тогда с ними делать?
- Успокойтесь, Олаф, подлечим при необходимости. Раньше срока никто еще не умирал. К тому же среди нынешней дюжины есть несколько интересных персонажей, которые станут украшением этого раунда.
Олаф? Ну и ну, какие люди пожаловали! Ведь это наверняка Олаф Серлафсон, он же первый заместитель главы Службы Социоэтики. По крайней мере, внешнее сходство налицо: блондин, рубленые черты лица, сломанный нос… Поговаривают, что его слово гораздо более весомо во всей структурах, нежели какие бы то ни было высказывание непосредственного начальничка, коий во многом фигура номинальная. Не скажу что польщен, но все же сей факт придает сложившейся ситуации некоторую пикантность. А кто же последний из присутствующих здесь? Не то чтобы знать очень хочется, но все же надо бы ознакомиться. Хотя… вряд ли они сильно желают представляться мне и остальным одиннадцати участникам Игры. По сути это примерно из той же оперы, что исследователю расшаркиваться перед лабораторными крысами. Быть может сравнение и грубовато, зато уж точно отражает суть вещей.
- Мне кажется несколько опасным использовать в Игре некоторых ее участников, - вступил в разговор третий. - Благоразумнее отправить их прямо на Остров Боли. Там они никому не причинят вреда, как этот ваш Клим Крайц. Он уже убил троих и это заставляет задуматься.
- До чего же вы осторожны, мистер Малковиц, - издевательским тоном ответствовал Олаф. - Всего то вы опасаетесь, обо всем хотите проконсультироваться во всех инстанциях. Интересно, а перед тем, как взобраться на толчок, вы тоже с референтами консультируетесь? А то ведь перепутаете и сядете на "трон" задом наперед.
- А не пошли бы вы, Олаф… Могут пострадать Гончие.
- Ну так что с того? Это их работа, которая приносит не только деньги, но и удовольствие. Разумеется, там есть примерно половина тех, кто свято верит в то, что погибать будут только участники Игры, но никак не они… Да что я вам рассказываю, пусть лучше Марио ответит, он у нас в этой сфере признанный специалист.
- Дохнут по большей части как раз те самые слюнтяи, которых навязывают нам сверху, - хлестнул остальную троицу взгляд безумного воина. - Вы, Олаф, знаете это хорошо. Кого присылаете? Идиотов, которые верят, что их цели должны с тихим визгом убегать от направленного на них оружия, а будучи загнанными в угол, валиться на землю, размазывая слезы и сопли. Да, они с радостью готовы убивать, но сами никак не готовы быть убитыми. Тьфу на них!
Марио и в самом деле смачно плюнул на пол… Подумал, растер плевок ногой и внимательно уставился на Малковица. Тот занервничал, лицо пару раз дернулось. Я его понимаю, поскольку очень даже неприятно, когда на тебя смотрит тип, привыкший убивать, а главное умеющий и любящий это делать.
- Хотите забрать некоторых в свою тюрьму? Да подавитесь! Только потом не удивляйтесь, что ваше шоу перестанет служить тем целям, для которых предназначено. В жопе все окажетесь… И вы, и Олаф, и многие другие.
- Игра не шоу, а показательное наказание преступающих нормы и правила, установленные в нашей республике, - вякнул было Малковиц. - Люди на деле убеждаются, что…
- В чем там они убеждаются? - ехидно вопросил Холбик. - Старина, тут все свои и не стоит выплевывать на нас ту словесную жвачку, что преподносится существам у телеэкранов. Игра - один из надежнейших способов поддержания существующей системы отношений в обществе. Ей пугают всех, кто отклоняется от прописанных норм и делают это крайне успешно. Не веди себя плохо, а то будешь не смотреть на Игру, а участвовать в ней.
- Вы еще скажите, что Игра это инструмент принуждения, как старые тюрьмы!
- Да, Малковиц, да. Кстати, и ваш остров Боли по сути своей есть страх и ужас. Пусть по сравнению со старыми тюрьмами это курорт, но живущий в настоящем времени он страшит не менее, а то и более, чем средневековые казематы тех, кто жил тогда. А Игра… Аналог смертной казни. Случаев, когда участники выживали, не слишком много. Кстати, мы ведь сами решали, когда и кто должен остаться, так что не корчите из себя белую овечку. Не к лицу это вам. Хотя, наша Игра не только страх, но еще и возможность.
- Для остальных людей не идти против норм, правил, законов!
В ответ на эту высокопарную чушь Марио и Холбик откровенно заржали, ну а Олаф ограничился злобной усмешкой. Я их понимал, причем очень даже хорошо - нет ничего хуже, чем выслушивать заправилу, насквозь пропитавшегося ханжеством и притворством, но по сути своей такого же как они.
- Бросьте, Малковиц, бросьте эти ваши излияния, - рыкнул Марио. - Шестнадцать лет я состою в Гончих и последние три года возглавляю их. Кому как не мне знать, кто мы и что мы есть такое. К нам тянутся все те, кто иначе станет большой головной болью для вас. Если человек не Гончий, то он или участник Игры, или постоялец вашей тюряги. Ну… это я про определенную категорию людей, сами понимаете. Кстати, к тут присутствующим это тоже относится. Все четверо из нас тоже… сильно отличаются от обычных людей и все, за исключением Малковица, не собираются скрывать это.
- Ты отвлекся от темы, Марио.
- Извини, Гард, возвращаюсь. Сделайте Игру пресной, и тогда ваша модель государственного устройства не рухнет, но один из камней в основании вы выбьете. А где одна прореха, там и другие появятся. Уберите оттуда тех, кто способен убивать и тогда… Помните, что была одна такая забава, где на арену выпускали быка и люди убивали его при помощи холодного оружия.
- Да, и что с того?
- Но это же очевидно! - не разделил Марио недоумения своего собеседника. - Эта забава мигом утратила первоначальную популярность, когда быков стали выпускать одурманенными, под воздействием всяких разных препаратов. Они заботились о людях, исключая возможный риск. И чем это закончилось? Даже последним идиотам стала ясна искусственность зрелища и на трибунах остались лишь убогие садисты, боящиеся собственной боли и обожающие чужую. А такие все трусы и ничтожества.
- Слушайте, Малковиц, слушайте, вам дело говорят, - недружелюбно оскалился Олаф. - Уберите из Игры тех, кто может оказывать сопротивление, и тогда вы уверите всех в том, что она всего лишь блеф. Потом это еще сойдет, но сейчас рано, наши зрители еще не настолько отупели.
- Не все из них…
- Верно, Марио. Хоть я тебя и сильно не люблю, но ты умен. Да и часть Гончих разочаруется, потеряв вкус к охоте. Обратимся к специалисту… Что сделаю такие как ты, если поймут, что нет тех ощущений? Неужели примут все как есть?
Оскал… Словно пасть хищного и абсолютно безжалостного зверя распахнулась перед собеседниками гончего, показав, что шуточки с ним лучше не шутить. Страшная, очень опасная и практически не контролируемая личность.
- Тогда мои ребятки станут вашим ночным кошмаром, Малковиц. Вашим… Всех тех, кто стоит на вершине и так любит чувствовать себя в безопасности. Гард подтвердит, он такой же как я, только более лощеный. Но троньте его любимую Игру, он сразу же вцепится вам в самое сердце и сожрет его сырым, с аппетитом причавкивая. Мы с ним звери, которых не приручить, можно только кормить и развлекать, чтобы бросались не на всех подряд, а на врагов. Отнимите радость дарить смерь и мы возьмем ее сами!
- Вы ничего не сможете! Армия, полиция, служба социоэтики…