— Да нет! — засмеялся Фернандо. — Просто на автовокзале, в Мадриде, она находилась рядом в тот момент, когда мы договаривались с Карлотой не мешать друг другу и вести себя как посторонние люди. И она прекрасно слышала каждое наше слово. А мы как раз говорили…
— Папа! — с укором перебила его дочь. — Я думаю, ты не собираешься рассказывать в деталях весь наш разговор?
— Да, да. Конечно! Хотя какие могут быть секреты между друзьями детства, — и мы оба согласно закивали головами. — Но, если в двух словах, — продолжал он. — То вполне можно было понять, что моя дочь не замужем, — и добавил: — Как ни странно…
— А в чём же, осмелюсь спросить, причина подобной странности? — я спросил это как можно более вежливым тоном, приготовя в уме ехидный и колкий ответ. Но Карлота меня переплюнула:
— Выйдешь тут замуж, — она печально вздохнула, сдерживая улыбку. — Когда кругом одни клоуны и врачи-самозванцы, — мы все от души посмеялись, и она задала прямой вопрос: — Вы ведь, признайтесь, совершенно далеки от медицины?
— Ну не совсем! — я прокашлялся, придавая своему голосу больше солидности. Конечно, я не собирался ничего рассказывать о своей работе — шеф всегда запрещал нам это категорически. Поэтому, хоть мне и хотелось похвастаться перед девушкой, на ходу сочинил несложную полуправдивую версию, из которой всегда можно было бы выкрутиться. Если встанет необходимость. — Буквально пару дней назад мы перевозили одну стоматологическую клинику в другое помещение, и мне пришлось быть в самом непосредственном контакте с новейшим медицинским оборудованием.
— Так вы работаете на перевозках? — в её голосе было слышно разочарование.
— Поэтому я такой сильный, — при этом я похлопал себя по тугому бицепсу. — Такой ловкий и такой…
— Наглый и приставучий? — засмеялась Карлота.
— …Общительный! — закончил я свою фразу.
— А чем занимаешься в свободное время? — спросил Фернандо, внимательно следя за дорогой. Мы уже въехали в Ною, которая прямо-таки кишела пешеходами и туристами.
— Пишу песни, — ответил я просто. Хоть это было и не единственное моё хобби.
— Частушки, что ли? — Карлота удивлённо повернулась ко мне всем корпусом.
— Если бы я писал частушки, — обиделся я. — То так бы и сказал: частушки. А так я пишу принципиально другое.
— И что, о вас уже идёт большая слава? — продолжала она ехидно допытываться.
— Пока мне достаточно хороших отзывов моих друзей и их желания слушать меня в любое время дня и ночи.
Карлота внимательно меня всего осмотрела и спросила:
— А где же ваша губная гармошка? В рюкзаке? Или вы поёте без аккомпанемента? — и первая засмеялась. Ей стал вторить её отец, и мне ничего не оставалось делать, как присоединиться. А про себя с восхищением подумал: «Да! Если она войдёт в раж и начнёт кого-нибудь подкалывать, то тому несдобровать. Хотя я, в принципе, согласен и на это, лишь бы больше побыть с ней! Лишь бы она хихикала!» Конечно, шутки по поводу моего творчества были мне неприятны, но с другой стороны это был лишний повод доказать ей свою значимость и незаурядность. И, когда мы чуть успокоились, я ответил:
— Увы! Как это для вас ни прискорбно: нет у меня гармошки. Мои музыкальные инструменты: пианино и гитара. Как только представится возможность, я вам обязательно продемонстрирую свои способности. Кстати, мои друзья имеют гитару специально ими купленную по случаю моего приезда. Поэтому я и не брал свою.
— Ну, надо же… — начала, было, девушка, но в этот момент её отец так резко затормозил, что машина остановилась, как вкопанная. Причиной тому послужил неожиданно выехавший из узкой улочки шикарный «Ровер», который нагло пытался проскочить, не уступив нам дорогу. В результате раздался звук небольшого удара от соприкосновения бамперов. Водитель «Ровера» остановился и выскочил из машины, угрожающе выкрикивая что-то в нашу сторону. Он был здоровый и лысый, но какой-то неопрятный и противный, всем своим видом смахивающий на спившегося самурая.
— Ты только взгляни, он ещё и возмущается! — удивился Фернандо и тоже стал выходить из машины, сердито приговаривая: — Ну, ну! Сейчас, сейчас!
Я быстренько выскочил с другой стороны и бросился между сходящимися водителями. При этом я выставил подбородок вперёд, сдвинул брови и зарычал на «самурая» низким голосом:
— Куда прёшь, козёл?!
Тот сразу остановился, а потом, осознав наше преимущество, попятился. С ненавистью, посмотрев на нас исподлобья, юркнул в свою машину, пробурчав с угрозой:
— Ладно, ещё встретимся! — и, газанув, помчался по дороге вперед. Мы, улыбаясь, вернулись в машину — наше настроение совершенно не было испорчено происшедшим мелким инцидентом.
— Как! — Карлота в ужасе всплеснула руками. — Неужели вас не побили? Очень странно! Вас же бьют с самого детства! Андре за то, что заступается, тебя папа, за то, что плохо прячешься. Видимо вам сегодня крупно повезло.
— Это ещё неизвестно, кому повезло! — задиристо ответил её отец, трогая авто в дорогу. — Если бы Андре его не спугнул, он бы у меня попрыгал!
— Да ладно, не кипятись! — хоть мне было немного неудобно называть Фернандо на «ты» из-за нашей внушительной разницы в возрасте, но он был таким милым, общительным и весёлым, что это было даже интересно. — Ты бы его ещё ненароком зашиб, и кому б тогда фармацевты сбывали свои лекарства?
— Точно, Андре! Правда! — он согласно и радостно кивал головой. Тем временем мы проехали несколько извилистых поворотов, среди холмов, густо поросших самыми разнообразными деревьями, и справа мелькнул огромный щит с названием кемпинга и всеми видами услуг ему сопутствующими. — Это здесь ты собираешься жить? Других рядом, вроде бы, нет.
— Да я даже и не знаю, — ответил я, оглядываясь по сторонам. — Ребята ждут моего звонка часа через три, не меньше. Они работают до обеда, и я думаю, что мне их там будет найти гораздо легче. Немного подожду, а потом они покажут, где и как я буду размещаться.
— А что здесь делают ваши друзья? — с подтекстом спросила Карлота. — Подрабатывают акушерами-любителями?
— Очень смешно! — согласился я, смеясь вместе с её папой. И ответил полу правдой: — Мои товарищи — специалисты по электронике и устанавливают системы сигнализации и обеспечения безопасности.
— Вот это солидная профессия! — в её тоне слышалось одобрение. — А какие они: молодые, красивые? — и кивнула головой в мою и отца стороны: — Или как вы обое — пожилые?
Я закашлялся от возмущения, а Фернандо даже обиделся:
— Как тебе не стыдно, доця?! Ты ведь всегда говорила, что я самый молодой и красивый!
— Да! — вздохнула она. — Но это было раньше. Когда я ещё не знала всех твоих друзей детства. Теперь, видя постаревшее лицо одного из них, всё в морщинах и покрытое налётом наступившей старости, я прихожу к совершенно иному мнению.
Фернандо сочувственно на меня оглянулся:
— Да, Андре! Что-то ты здал в последние годы. Из-за тебя и меня уже в старики записывают.
— Что поделаешь! — скорбно пожаловался я. — Видать виной тому моя затянувшаяся холостяцкая жизнь. Если бы женился, намного бы помолодел и душой и телом.
— Не женись дружище! — захохотал он. — Наоборот, ещё быстрей состаришься!
— Нет, нет! — завозражал я категорически. — Если жена отвечает лучшим требованиям: добрая, красивая, очаровательная…. — я выразительно глянул прямо в глаза оглянувшейся на меня Карлоты.
— Ещё чего! — возмущённо фыркнула она. Потом радостно заулыбалась. — С большим удовольствием хочу вас огорчить и проинформировать: у меня есть жених. Красавец, силач, умница и, к тому же, вице-директор одной очень солидной фирмы.
По скривившемуся лицу её отца я понял две вещи: жених и в самом деле существует (в отличие от выдуманного ею раньше мужа) и что он очень не нравится Фернандо. Ну, по крайней мере, он от него не в восторге. Я, конечно, внутренне, расстроился, но что оставалось делать? Только сказать:
— Не всегда портфель и внешние показатели являются гарантами семейного благополучия, — по прояснившемуся лицу её отца я понял, что попал в точку.