Я сел рядом.
— Блять, а как он соседа рубил тогда топором?
— А его спросил тоже, ха-ха. Он говорит: «Цэ ж моя кровь». Ха-ха! А ты чего оделся так? Бежать собрался?
— Да хуй его знает: не с кем пока.
Канонада стихла, я облокотился на стену и закрыл глаза.
Вдруг пронесся слух, что в зону зашли какие-то солдаты, ходят по «стометровке» и расстреливают попадающихся на глаза зэков. Никто не знал, что это за солдаты, но основная версия: всё-таки укропы. Конечно, такая новость не дала мне спокойно сидеть на месте, и я вышел в «локалку». Темнота, тишина. Калитка открыта, какой-то шёпот. Я осторожно приближаюсь к выходу и вижу двух спокойно беседующих зэков. В одном из них узнаю Боксёра.
— Здорово. А где солдаты, что стреляли?
— Какие солдаты? Это первый зам с «хозяйкой» бухие: под ноги стреляли кто на первый отряд побежал.
— Так они ж сами сказали при обстреле туда бежать?
— Хуй их знает! Бухие. Орали, стреляли, зэков назад в «локалки» загоняли.
Я вернулся на барак.
— Федя! Есть план: пошли глянем, что там на «трёхэтажке» — солдат никаких нет. Это, блять, первый зам с «хозяйкой» были, — мне не сиделось спокойно.
— Я с вами, — говорит Угрюмый.
Мы выходим с «локалки», а весь лагерь словно вымер: нигде ни звука, полная темнота. Короткими перебежками передвигаемся под окнами бараков. Под ногами хрустят битые стёкла. Куда же были прилёты — всё, вроде, целое? Заходим в «локалку» трехэтажки и вначале не можем понять где мы: между отрядами исчез забор. Его просто нет. Само здание без единого окна: рамы выпали и валяются рядом. Картинка как из Чечни 95-го. Заходим в подъезд, там из-под лестницы кричат:
— Пацаны! — узнаю Индейца: вместе сидели на СИЗО. Они прячутся под бетонным лестничным проемом.
— О-па-па. Индеец, здорово! Что тут у вас?
— Та что… Пизда… Пацанёнка убило. Говорят, всего лагеря нет.
— Пиздят. У нас только стёкла побило.
— Нас тут под лестницей человек семь. Не успели в подвал забежать: «Град» ебанул! Пока тут сидим, остальные в подвале.
Сквозь вентиляционные окна заглянул в подвал: там был свет и много людей. Подбежал ДПНК Николаич с какими-то зэками и носилками.
— «Двухсотые», «трехсотые» есть ещё? — кричит он в подвал.
— … Короче, ему голову и руку оторвало. Вроде с 7-го отряда… Второй с 1-го: Дима-сварщик.
Забора нет, и мы пошли на 1-й, «козий» отряд. «Градина» упала в «локалку» трехэтажки: от взрыва снесло забор, большой осколок ракеты полетел дальше, и буквально срезал как бритвой крыльцо подъезда. Осколок поменьше залетел прямо в подъезд. Дима-сварщик после первых прилётов вышел собирать осколки. Когда взорвался «Град», он успел забежать вовнутрь, но осколок догнал его и там — карма. Голова разлетелась как арбуз. Тело уже унесли, но кровь и куски мозга стекали по стенам — такое увидеть можно только в фильме ужасов.
Начальство лагеря всё это время куда-то звонило, пытаясь прекратить обстрел. Николаич рассказал, что укры всё-таки заходили в лагерь. Один из них в песочной форме передавал по рации: «15.03! Мы по зоне долбим! 15.03! Как принял?!»
Итак, двое «двухсотых», двое «трёхсотых» и днём ещё двоих ранило. Разведав обстановку, мы перебежками вернулись на 9-й.
Среди собравшихся на первом этаже зэков я не увидел пацановс 10-йсекции. «Сто пудов они что-то замышляют», — решил я и пошёл их искать. Поднявшись по взломанному пожарному ходу на второй этаж, я ощутил какой-то беспричинный страх. В коридоре было темно, через разбитые окна тонкая гардина, словно платье девушки-призрака, играла на ветру. Где-то скрипела дверь, на полу валялись битые стёкла и вещи, которые в панике не стали подбирать. Барак словно впитал в стены человеческий страх, и сейчас эта атмосфера давила на меня. 10-я секция была сразу возле лестницы, я открыл дверь: «Опа-па!» Тишина, никого не видно. Вдруг я услышал чей-то шёпот: он доносился от умывальников. Я заглянул туда и понял, что разговор доносится из хозком-наты, где жили «обиженные». Приоткрыл дверь и заглянул: через маленькое окно доходил серый свет с улицы. По силуэту я узнал только Пашу Лисогрыза. Хозкомната была сейчас самым безопасным местом на втором этаже и, видимо, «петушки» решили остаться здесь. Я пошел дальше по коридору, заглядывая в каждую секцию: никого, пусто и мрачно. Спускаясь в «локалку», я всё-таки обнаружил кого искал: они все молча сидели под лестницей. Опираясь спиной на стену, сидел, смотря в одну точку, Андрюха Самолёт.