— Да нахуй он нужен, этот украинский! Всё равно на нём никто не разговаривает!
Опять ржака в классе. Учебник бьётся о стену. На ней нарисован какой-то гном, сидящий на лужайке, вокруг него летают пчёлы; от одной пчелы ко рту гнома пририсован огромный хуй. Учебник падает за вещевые пеналы.
— «Два» в журнал! А если не угомонишься, то через классного руководителя вызову твоих родителей и побеседую.
— Да вызывайте! Мне папа сам говорит: «Зачем тебе он нужен, этот украинский!»
— Нужен, не нужен, а учить придётся! В институтах скоро всё будет на украинском! И школьная программа будет вся на украинском!
— Даже химия и математика? — кричит кто-то с места.
Тогда это казалось чем-то невероятным: как учителя, во-первых, будут преподавать, они-то украинский не знают, да и какой в этом смысл?
— Правда, зачем он нужен? — загудел класс.
— Даже химия и математика! Украинский — государственный язык! Вы живёте в Украине и знать его обязаны. Как говорил Тарас Шевченко: «Скільки ты знаешь мов, стільки раз ти і людина».
— Вообще-то это Карл V сказал, — встреваю я. Учительница посмотрела на меня удивлённо. — В Швейцарии вот четыре языка! Почему у нас так нельзя сделать? — продолжаю я диалог, переводя его в конструктивное русло.
— Вот именно!
— Да вы хоть бы один нормально выучили! Куда вам четыре языка?! Вам не рассказывают на уроках истории, как искусственно делали так, чтобы люди не учили украинский язык?
— Так, а зачем сейчас Украина действует теми же самыми методами?! — перебиваю учителя.
— Запрещали и правильно делали! — не унимается Петров.
— А как по-украински будет «стрекоза»? — Петров ехидно улыбается: все знают, что «стрекоза» по-украински «залупивка». Все хихикают и восхищаются дерзостью Петрова.
— Петров! Стрекоза по-украински «стрЭкоза».
— Залупивка! — кричит Петров, все опять ржут. Урок, похоже, сорван.
— Всё! Мне надоело! «Два» в журнал!
— Да ради Бога… — Петров не унывает.
Пауза. Учитель, кажется, разозлилась.
— Между прочим, украинский язык второй по певучести в мире! — встревает Маша. Маша красивая, сучка. Она всегда вредничает: если бы сейчас большинство напало на русский язык, то она бы наперекор всем начала защищать его. С ней спорить боятся: она сразу переходит на оскорбления и кидается драться. Но я спорить очень люблю. Прям очень-очень.
— А кто это сказал? Где это решили? — возражаю я.
— Все так считают! Ты не знал?!
— То есть собрали представителей всех народов, заставили их петь, и какая-то комиссия определила какой язык лучше? Когда и где это было?!
— Слушай, Татарский, ты считаешь себя самым умным? Но это не так! И я тебя это докажу! Все так считают, что украинский певучий! Людмила Григорьевна, объясните этому придурку…
— Маша, не ругайся. Да. Считается так… — робко поддерживает Машу учитель.
— Кем считается?! Почему, если украинский язык такой певучий, то во всём мире слушают песни на английском или испанском?! В опере поют на итальянском, а мы все слушаем песни на русском?
Звенит звонок! Эх, а я только разошёлся…
МАЙДАН
Первый в жизни Майдан я увидел в июле 1989 года. Это была первая в Союзе забастовка шахтёров. Из всех угольных предприятий Донбасса наш «Макеевуголь» кипишнул первым. Моя мама и бабушка переживали, когда отец собирался на митинг — вдруг будут разгонять, как в Новочеркасске когда-то.
С мамой мы ходили проведывать отца к зданию исполкома. Шахтеры в робах и касках сидели прямо на газонах. Власть заискивала перед митингующими, и в шахтной бане начали давать положенные полотенца и мыло. Да не обычное мыло, а какой-то индийское — до сих пор помню его запах…
Тогда много справедливых требований отстояли, но народ несла бурная река свободы, и у нас на шахте придумали, чтобы начальника участка… выбирать. То есть не директор его назначает, а рабочие участка: чем-то напомнило Указ № 1 Петроградского совета от 1 марта 1917 года, когда в армии решили выбирать командиров.
Начались выборы. Каждый кандидат должен был выступить с предвыборной речью. Старого начальника не любили за жесткость. Участок добывал уголь в очень сложных горно-геологических условиях и по-другому там было никак, да и как говорится, куда рабочего не целуй — там всё равно будет его жопа! Предвыборная речь старого начальника была коротка: «Как я вас раньше ебал, так и дальше буду ебать!» (Фрейд был бы рад). Сказал он и ушел с трибуны. Выбрали другого, помягче..