Всю войну я молил Бога, чтобы на моём военном пути мне не довелось никого расстреливать и пытать. Многие же сами выпрашивали расстрелять очередного бедолагу. Довелось впоследствии служить с парочкой таких типов: закончили очень хреново.
Вот цена высвободившейся демонической энергии. Ни одна революция не исправит коррупцию — она станет только больше и жаднее. Ни одна революция не исправит ситуацию с нарушение прав человека — этих прав лишат полностью. Любой негативный пример, который мы наблюдаем в обычной жизни, после революции возрастает в геометрической прогрессии!
Второй урок, который я начал понимать в Горловке — это один из принципов власти — «Рыба гниёт с головы». Все знают эту пословицу, но не понимают, как это работает.
Тот, кто думает, что порядок можно навести жесткими репрессивными методами, находится в большом заблуждении. Горловка этому яркий пример: расстрел человека было самым мягким наказанием. Расстреливали за мародёрство, за то, что наркоман украл буторфанол с аптечки, расстреливали за подозрение в измене, простреливали ноги за пьянство и проступки. Но всё равно я видел пьяных бойцов и командиров; все местные атаманы искали чем поживиться — их расстреливали, но это не останавливало других. Позже, пытаясь наладить порядок у себя во взводе, я понял одну истину.
Истина Управления: Притчи 16:12 — «Мерзость для царей — дело беззаконное, потому что правдою утверждается престол». Для неверующих эта формула будет звучать так: «Рыба гниёт с головы».
Если ты выпиваешь, то подчинённые будут бухать.
Если ты думаешь, где и что отмародёрить, об этом же будут думать твои бойцы.
Если ты любишь расстреливать и пытать, то это же будут любить делать и твои люди.
Это духовный принцип. Духовный закон, как «закон сеяния и жатвы».
Кстати, мой отряд закончил тоже хреново.
Эти шахтёры-десантники, Москаль и Хирург, совместно с одной из групп ГБР, убили троих гражданских, которые везли на фуре какие-то сладкие сырки. Фуру куда-то спрятали и начали продавать сырки, причем в те же места, куда этот товар и ехал. Блядь, гениальные преступники. Один из убитых оказался мужем директора фирмы. Бабки у женщины были — она заплатила и вычислила через телефоны тех, кто был рядом с её мужем в день смерти. Дальше просто предложила вознаграждение за поимку убийц.
«НКВД», так называлось в Горловке что-то вроде военной полиции, приехали арестовывать Москаля и Хирурга. Те, как настоящие конченые пидорасы, попросили двоих бойцов, которые были в день убийства с ними, сказать «нквдэшникам», что они и есть Москаль и Хирург. Объяснили всё это политическими интригами других командиров, что «так надо», «сутки посидите, а потом мы вас вытянем» и т. д. Сами же ударились в бега, вроде как, в Россию. Вскоре отряд расформировали. Произошло это спустя месяц после моего отъезда.
Мы, наверно, смелые: мы взяли оружие в руки. Неужели мы не сможем ничего изменить в нашем народе? В нашем крае… Это что, карма места?
ПОБЕГ
Весть о том, что ополченцы вошли в лагерь, разлетелась молниеносно. Также молниеносно стало известно за кем именно. Освобождать будут не всех: только Толика Армяна, его земляка и еще одного зэка. Приехал за ними Руслан Война. Говорили, что сейчас он начальник какой-то разведки. Я вместе с толпой зэков пошел попрощаться с Толей на 4-й барак. В его секции вооруженные люди. Один, молодой, должен был, наверно, прикрывать вход, но его обступили зэки и что-то спрашивали. «Укропам город не сдадим, будьте уверены, пацаны», — услышал я от этого паренька, он немного нервничал. На нём был «сердюковский пиксель», разгрузка и РПГ-26 за спиной. На рукаве шеврон «Спецбригада БЕРКУТ. Русские своих не бросают» и летящий беркут на фоне российского флага. Кто-то начал у него просит сигареты.
— Пошли! — крикнул ему Война. Он был в балаклаве и майке-тельняшке.
— Когда остальных будете забирать? — начали шуметь зэки. Война не ответил.
Мы пошли за ними к воротам «жилки». Там мы увидели, наверно, самую радостную картину, которую может увидеть заключенный: расставив ноги и уперев руки на стену, в линию стояли все офицеры лагеря. Им приказали выложить все телефоны перед собой, и какой-то боец собрал их в пакет. Офицеров обыскали.
Пожилой ополченец с ПК, увидев, что мы всё смелее и смелее выходим за ворота, дал длинную очередь у нас над головами.